Страница 16 из 133
Кастильский усмехнулся и вновь расслабленно откинулся на спинку кресла.
— Примитив. Этот дом никому не нужен. Они даже не найдут покупателя. Они ставят под угрозу свою жизнь, и жизнь своих детей. Если вы действительно хотите им помочь — уговорите Екатерину Павловну уехать. И сами уезжайте.
— Иначе что? Я сильно пожалею?
— Вы думаете, я вам угрожаю? Потому что боюсь? Ошибаетесь. Я лишь желаю добра вам и вашим новым знакомым.
— Хорошо, я подумаю над этим. Но что по поводу моего деда?
— Не слишком ли надуманный предлог, чтобы встретиться со мной?
— Я действительно хочу с ним пообщаться!
— Такие встречи трудно организовать для тех, кто не верит. Впрочем, для этого необходима какая—то памятная вещь деда. Что-нибудь, что раньше принадлежало ему.
— А фотография его нужна?
Кастильский с осуждением взглянул на меня.
— Господин Верстовский, вы что думаете, я демонстрирую клиентам голограммы? — он сцепил пальцы на животе. — С таким отношением вы не сможете войти в контакт с духом. Грань между миром живых и мёртвых не так уж тонка. И прорвать её можно только сильным духовным воздействием. Страстным желанием. Если вы не верите, ничего не получится. Вы должны заслужить общение с потусторонним миром.
— У меня есть командирские часы деда. Он оставил их мне. Вожу их с собой, как талисман.
— Он был военным?
— Да, прошёл всю Отечественную войну. Командовал ротой отдельного пулемётно-артиллерийского батальона.
— Хорошо, мой ассистент свяжется с вами. И мы проведём сеанс. Но вы должны хорошо подготовиться. Иначе ничего не получится.
Покинув дом колдуна, я решил отправиться домой пообедать, дошёл до остановки трамвая. На другой стороне улицы стоял синий фургон, рядом с которым я обнаружил старого знакомого — второго режиссёра Лифшица и высокого, импозантного мужчину, сильно облысевшего, с седыми усами, в чёрной куртке и длинном алом шарфе. Со злорадством понаблюдал, как Лифшиц что-то униженно лепечет, отчаянно жестикулируя, оправдывается. Его собеседник, наоборот, был удивительно спокоен, лишь на лице застыло кислое выражение недовольства. Он пару раз вставил реплики в монолог Лифшица, и второй режиссёр после них стал жестикулировать ещё лихорадочнее.
Показалось даже, что он упадёт сейчас на колени, начнёт молить о пощаде. Руки чесались дать Лифшицу в морду. Сволочи, даже не позвонили, не сказали, что я не подхожу. Извинились бы, черт возьми. Обычный человек для них хуже таракана. Мерзавцы. Я отвернулся, стараясь унять раздражение. А чего я хотел? Что меня встретят, как звезду? Потому что ношу вещи сорок восьмого размера?
Постукивая на стыках рельсов, подошёл трамвай. Я сделал шаг к двери, как вдруг кто-то схватил меня за рукав.
— Олег! Куда же вы пропали!
Я резко обернулся, Лифшиц уже стоял рядом с таким выражением лица, будто его сейчас отведут на казнь, а я — единственный, кто может спасти от петли.
— Я никуда не пропадал, — ответил я холодно. — Все время здесь, в городе.
— Мы вас ищем везде!
— А почему не позвонили? — удивился я. — Телефон потеряли?
— Наверно, я неправильно записал ваш номер, — пробормотал Лифшиц растерянно. — Никто трубку не брал.
И тут на меня снизошло озарение. Вспомнил, что призрак расколотил мой мобильник о стену, а я не удосужился купить новый и переставить сим-карту. Екатерина Павловна аккуратно сложила останки в коробочку, которая теперь стояла рядом с моей кроватью.
— Вы не передумали участвовать в нашем проекте? — Лифшиц умоляюще вгляделся в моё лицо.
— Да нет, — пробурчал я.
— Идемте, я познакомлю вас с нашим режиссёром-постановщиком! — он обрадовано потащил меня на другую сторону улицы.
— Дмитрий Сергеевич Верхоланцев, — представил он импозантного мужчину.
— Так-так, — произнёс Верхоланцев снисходительным тенорком, — внимательно рассматривая меня. — Значит, в саратовском театре служишь? Пойдём, поговорим за жизнь.
Мы сели в фургон. Верхоланцев плюхнулся напротив, также внимательно разглядывая меня.
— Ну и что рассказывай, — проговорил деловито.
— Что именно?
— Ну, что в театре играл. Какие роли.
— Ваську Пепла, Тузенбаха.
— Вот как? Ну, прочти что-нибудь. Помнишь?