Страница 92 из 185
- Запомни на всю жизнь: не ввязывайся в такие дела, - почти зло тихо процедил он сквозь зубы. – Никогда. Возьми себе за правило никуда не совать свой нос – проживешь дольше. Не задавай людям лишних вопросов.
Я возмущенно спрыгнула с качели:
- Либо мы говорим, Андрей, либо я исчезаю из твой жизни! Я не могу стать ее частью, если ничего о тебе не знаю! И если для тебя это проблема… тогда отвези меня домой, пожалуйста.
Я сказала это твердо, словно раскат грома прокатился.
- Ира, блин! Достала ты меня уже! – вскрикнул он, тоже вскочив с сиденья.
Он схватил меня за плечи и легонько встряхнул:
- Что ты меня терзаешь, как, блин, куропатку, своими вопросами?!
- Потому что не хочу и дальше узнавать о тебе все украдкой! – почти что вскрикнула я. – Ты очень много для меня значишь, но являешься как будто чужим человеком. Я не собираюсь тебя осуждать! Я хочу честности! Пусть твоя правда будет неприглядной! Но тогда я… я буду готова к любому повороту в твоей жизни и войду в него вместе с тобой! Ты же обо мне все знаешь!..
- Ира! Замолчи, - он прижал меня к себе, обхватив мои плечи и не давая мне двигаться, и стал легонько, совсем нежно, покусывать мою нижнюю губу, шепча: - Я боюсь тебя потерять. Какого хрена эти дуры выдали все факты обо мне, а? Вот тебе правда: я с девятнадцати лет работал на Степана Яковлевича, главаря преступной группировки, выполнял его поручения. Убивал людей по его приказу, переворачивал с ног на голову заведения коммерсов, которые ему мешали, помогал составлять планы, как утопить конкурентов, завоевывая его доверие… - лихорадочно шептал он у самых моих чуть приоткрытых губ.
Я дрожала в его руках, дышала его дыханием и ужасалась тому… что меня не пугает ни единое его слово.
- …Я раскрыл заговор в нашей группировке против него – заговор его друзей, которые на тот момент были его главными советниками и доверенными людьми. Я подстроил все так, чтобы он об этом узнал сам; затем самолично, своими руками застрелил их по приказу Барда. Мы с Вадимом и Славиком бросили их в реку с камнями на шее, а я стал в банде вторым человеком после Степана. Когда его убили, я получил власть… Я очень горевал о нем. Степан Яковлевич был мне как отец, учитель… А новая власть меня скорее напугала, чем обрадовала… Но я поднял голову благодаря моим лучшим друзьям и стал не только мстить убийце, но и расширять границы нашего покровительства и власти, снова шагая по головам, топя чужой бизнес, а иногда и устраняя особо несговорчивых… Вот тебе моя правда. А сейчас можешь оттолкнуть меня и уйти. Я позвоню Игорю, и он тебя отвезет. Я не хочу тебя принуждать. Мне не нужно получить тебя… Мне нужна твоя любовь. Мне нужна ты – рядом, потому что ты сама этого хочешь, а не потому, что боишься… Я обещаю, я не на помню больше о себе. Оставлю только за тобой охрану до тех пор, пока не решен вопрос с Глебом…
Он крепко прижался лбом к моему лбу и продолжал что-то лихорадочно говорить. Я высвободила одну руку и сжала кончиками всех пяти пальцев его губы, прервав его путанную речь.
- А теперь послушай меня, - тихо и спокойно сказала я, хотя вся дрожала внутри. – Я тоже должна кое в чем сознаться.
Я отпустила его губы.
- В чем?
- В том, что я книжный червь. Я восемь лет посвятила беспросветной учебе и работе по интеллигентной профессии. Я живу в своем маленьком мирке, где умещаюсь только я одна и мое честолюбие… Я бы никогда не поверила, что этот мой мир может расширить человек из криминальных структур… Мы не пара.
- Мы самая очевидная и категоричная «непара» в мире, - прошептал он, полностью согласный со мной.
- Что еще? – прошептала я, заглянув ему прямо в глаза.
- Еще? Ты имеешь в виду, что еще я не договорил? Я сегодня днем чуть не потерял тебя. Я никогда еще не испытывал такого страха, за всю свою жизнь! А потом ты была рядом со мной. Целый день. А теперь я теряю тебя снова…
- Ты сегодня назвал меня любимой…
- Думаешь, в состоянии аффекта? – резко вернулся прежний уверенный и сильный голос Андрея. – Ни черта подобного! Я сказал это осознанно и не отказываюсь от своих слов. Я люблю тебя.
Я высвободилась из его рук и села на качели. В темноте он вряд ли видел блуждающую на моем лице улыбку. Мне, наконец-то, стало легко. Он открылся передо мной. И, может, я сошла с ума, но я люблю законченного уголовника, и любовь моя непоколебима.