Страница 131 из 185
- Я проверил.
- Что?
- Притворился однажды потенциальным клиентом. Пошел в это агентство. Мне предложили целых три альбома с фотографиями и резюме девушек, с ценами – прям меню, тьфу! – нашел Надю среди них… Она у них считается одной из самых элитных и высокооплачиваемых «спутниц»: знает английский, танцует, интересуется политикой, юриспруденцией, может поддержать беседу, начитанная и грамотная, по образованию аналитик… красивая… Она час стоит – триста баксов, представляешь? Но это фигня!.. Я ее выбрал, мол, хочу, чтоб она меня сопровождала. И спрашиваю, а можно ли… ну, оказание интимных услуг допустимо? А мне эта девушка на рецепшен говорит – нет проблем, но за отдельную плату. Я спрашиваю: «А если девушка не захочет, откажется?»
Вовка вдруг резко замолчал.
- И что? – дрожащим голосом спросила я.
- Говорит, права не имеет.
- Что?
- Девушки эти, спутницы, права не имеют отказать…
У меня в груди все сжалось при виде его обреченного лица.
- Она мне клянется все время, каждый Божий день, что таких услуг не оказывает… - криво и невесело усмехнулся Вовка. – А я знаю, что это не так. Киваю и соглашаюсь с ее заверениями и клятвами, зная, что врет… врет… Боится, что узнаю правду… Прям трясется вся, когда говорит, что ни с одним своим клиентом не спит… Знаю, что сегодня она дает любому мужику, который ее заказал. А завтра с радостью приму ее в свои объятия… счастливый от того, что она ко мне вернулась…
- Но… она хочет уволиться? Или ее все устраивает?
- Она любит меня, - убежденно сказал Вовка. – И хочет уволится, но этот мерзавец не отпускает ее… ее начальник… - с трудом выговорил он. – И… более того… он часто сам пользуется ее… услугами…
Я опустила глаза долу, больше не в силах видеть его перекошенное сразу столькими эмоциями лицо: болью, обидой, страданием, ощущением несправедливости и безысходности, ненависти и собственного бессилия.
Я не знала, что сказать. Сердце в груди заныло. Я решительно не знала, что делать…
Обладание чужими тайнами всегда пугало меня. Мне стало мучительно больно и обидно за брата и за его несчастную любовь. Но, наверное, я не хотела этого знать, не смотря на то, что когда-то сама допытывалась до подробностей его личной жизни.
И вот я получила исчерпывающий ответ на все свои вопросы. А что мне делать с этой информацией? И нужно ли что-то с ней делать?
Мне не хотелось произносить слов сочувствия. В тяжелый момент они звучат фальшиво и пусто. Я предпочитаю действовать, а не говорить. Но что я могу?
- Может, я могу помочь? – резко вскинулась я. – Вернее, мой муж! Может, Андрей сумеет заставить этого негодяя оставить Надю в покое?
Вовка уставился на меня, с трудом переваривая мои слова.
- А он может? – быстро спросил он, заблестев глазами.
- Он все может! – с гордостью приосанилась я, свято веря в справедливость своих слов и всесильность мужа.
Да, он у меня такой!
- Я поговорю с ним, как только он вернется из Питера, ладно? – заглянула я в обнадеженные Вовкины глаза. – Я думаю, он обязательно что-нибудь придумает.
Отняв у брата бутылку, с которой он до сих пор обнимался, я заставила его лечь в постель. Убедившись, что горемыка успокоился и готов уснуть, я спустилась к машине.
На дворе стояла глубокая ночь. Вокруг ни души, лишь многоэтажки с преимущественно погасшими окнами, деревья вдоль тротуара и фонари, правда, горели не все, но лучше, чем ничего – в Новочеркасске в такое время суток можно было уповать лишь на безоблачное небо, чтобы хоть звезды давали скромное освещение.
Я вдруг ощутила неприятную дрожь и тревожное предчувствие. Будто за мной кто-то следил. Я перепугано огляделась по сторонам, но не увидела ни одной живой души. Только листья деревьев тихо шелестели от легкого летнего ветерка да припаркованные машины жильцов мелькали датчиками сигнализации за лобовыми стеклами. Подстегиваемая морозом по спине я подошла к Лексусу и быстро нырнула за руль.