Страница 212 из 226
Ольга шла в мастерскую, стараясь выглядеть бодрой и заинтересованной, но я-то видел, каких усилий стоило ей подняться по узенькой винтовой лесенке на третий этаж. Однако, как только она попала в мамино художественное царство, глаза у неё расширились от изумления, и она, похоже, забыла про всякую усталость. Оля так внимательно слушала все мамины пояснения, ловя каждое её слово, будто приехала в Чечню специально только для того, чтобы всё это увидеть. Может быть поэтому, видя искренний интерес моей подруги, мама преодолела свою природную замкнутость и стеснительность и рассказывала о моменте создания каждой картины так увлекательно и забавно, что даже я заслушался. Мы сами не заметили, как пролетело время, и наступил глубокий вечер. Конечно же, мама не успокоилась, пока не показала нам всё, что успела нарисовать за весь период своего творчества, так что к концу этой выставки у меня рябило в глазах от ярких красок. На мой мужской взгляд, её творения были понятны лишь таким же как она «помешанным» на флоре и фауне женщинам. Но Оле они явно понравились, и я порадовался про себя, что она уже не выглядит такой подавленной как несколько часов назад.
Наконец, экскурсия была завешена. Мне видно было, что мама была несказанно рада тому, что нашёлся хоть один человек, который по достоинству оценил её картины. Так что Оля, сама того не подозревая, окончательно завоевала мамино признание и доверие и приобрела в её лице своего самого преданного сторонника. Тепло попрощавшись с нами, мама отправилась спать. Мы тоже пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам.
Ольга
Пока мы с Адамом возвращались домой и потом, во время ужина, на меня накатила депрессия из-за того, что с Маринэ так и не удалось помириться. Я все думала, где же ошиблась, почему у меня не получилось подобрать правильные слова, чтобы подруга поняла меня? Или может быть, моя концентрация на её душе была недостаточной? Как теперь стало ясно, у меня до последнего теплилась надежда, что эту дружбу удастся сохранить, и я смогу мирно уладить всю ситуацию. Но я не справилась. И мысли об этом отравляли мне жизнь. Я всё больше погружалась в унылое настроение, но чувствовала, что от этого будет только хуже и понимала, что надо переключиться на что-то другое. Поэтому, когда Елена Максимовна предложила сходить в её художественную студию, я уцепилась за это предложение, как утопающий за соломинку. И как выяснилось, не зря: картины Адамовой мамы просто поражали воображение! Казалось, что каждое полотно – это окно, в котором видно кусочек другого мира, до того всё было чётко и красочно прорисовано. И у каждого такого кусочка была своя история, своё настроение, свой колорит… Видно было, что художница в каждую картину вкладывает душу, так что чувствовалось, что всё в этой студии – живое, дышащее и настоящее. Да и Елена Максимовна, когда говорила о своих картинах, выглядела совершенно по-другому – более моложе, изящнее и я бы сказала воздушнее, что ли… Так что мне подумалось, что здесь она отдыхает душой. Должна же у неё быть хоть какая-то отдушина от сурового мужа?
Так что вечер удался на славу, и цель была достигнута: за увлекательными рассказами Адамовой мамы, я забыла про Маринэ и свои промахи. Но когда мы, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по комнатам, меня снова одолели грустные мысли. Они не давали мне уснуть, и я ворочалась с боку на бок, изо всех сил пытаясь достичь привычного состояния внутренней гармонии, чего никак не получалось. В данной ситуации только один человек мог помочь мне уснуть. Другое дело, что идти к нему на ночь глядя, да ещё учитывая, что мы в доме не одни, представлялось мне не очень этичным. Но я так устала от бессонницы и дурных мыслей, что наплевала на свои моральные принципы, накинула на ночную рубашку лёгкую кофточку и пошла проведать Адама.
Легонько постучав в нужную дверь, я негромко позвала:
- Адам, это я. Ты спишь?
Послышались какие-то шорохи, и дверь тут же распахнулась, явив моему взору встрёпанного парня в одних трусах:
- Оль, ты чего? Что-нибудь случилось? – встревоженно спросил он, обеспокоенно заглядывая мне в глаза.
- Нет, ничего не случилось, – сконфуженно пробормотала я, чувствуя вину за то, что разбудила его из-за такой мелочи как моя бессонница. – Пропустишь?
Друг посторонился, и я проскользнула в его комнату. Как только за мной закрылась дверь, Адам уставился на меня выжидательно-заинтересованным взглядом. Я виновато вздохнула и призналась:
- Слушай, дружище, я не могу заснуть. Можно я с тобой немножко полежу, успокоюсь, а потом к себе пойду?
По лицу Адама медленно расплылась понимающая и довольная улыбка, и он тут же протянул ко мне руки:
- Иди ко мне.
Я не заставила себя долго упрашивать, и вскоре мы уже лежали в его кровати обнявшись и прижавшись друг к другу. Это было именно то, что нужно: чувствуя его тепло и силу, я расслабилась, и всё плохое покинуло пределы моего разума. Адам легонько поцеловал меня в висок, потом в шею, потом в ключицу и потерся щекой о моё плечо:
- Я так по тебе соскучился! – прошептал он.
- Взаимно, – ласково улыбнулась я, прижавшись к нему ещё теснее и подставив губы для поцелуя. Но парень не спешил воспользоваться предоставленной возможностью:
- Оль, боюсь, я переоценил свою выдержку – я не в состоянии просто лежать рядом с тобой. Предупреждаю, если я тебя сейчас поцелую, то одним поцелуем дело не ограничится. Так что если ты к этому не готова, то лучше тебе сейчас уйти, - напряжённым голосом проинформировал меня мой любимый. В общем-то, он был прав. Правила приличия требовали, чтобы я немедленно покинула эту комнату. Но я так устала удерживать себя вдалеке от него, что наплевала на все правила и широко улыбнувшись, шепнула ему на ухо: