Изменить судьбу

- Вот и хорошо. Слушай, мне, конечно, было приятно с тобой пообщаться, но у меня осталось очень мало времени на разговоры, – констатировала я, взглянув на часы. – Так что желаю вам удачи и взаимопонимания. Ты не передашь трубочку Адаму на секунду?

- Да, конечно, сейчас передам, только вот разыщу его сначала, – откликнулась девушка и после небольшой паузы вдруг шутливо сказала: – А знаешь, Ольга, я, кажется, начинаю понимать, почему у Адама загораются глаза каждый раз, когда он рассказывает о тебе. Я бы тоже не отказалась от такой подруги как ты, которая делает всё возможное и невозможное, чтобы моя жизнь была проще, – я засмеялась. - Нет, правда, ты - настоящий друг, повезло моему жениху. А я-то всё думала, чего он так в тебя вцепился? Теперь понимаю. Слушай, спасибо, что ты мне всё так понятно объяснила. Не знаю, что бы я делала и как бы дальше сложились наши отношения, если бы ты не позвонила… Я очень хочу с тобой встретиться. Приезжай ко мне с Адамом на летние каникулы, хорошо?

- Не знаю, обещать не могу, – открестилась я от гостеприимного предложения Маринэ. – Я бы тоже хотела встретиться, но мои родные вряд ли отпустят меня так далеко. Однако, я тоже очень рада, что мы поговорили.

- О, а вот и Адам! – обрадованно воскликнула девушка.

- Да, Оль, – услышала я в трубке знакомый голос.

- Друг, я сделала всё что смогла. По-моему, получилось: я настроила её на нужный лад, а дальше всё зависит только от тебя. Постарайся вести себя как обычно. Вечером, если получится, созвонимся и всё обсудим, хорошо? А то сейчас мне некогда больше разговаривать, да и тебе тоже.

- Ладно, подруга, спасибо за всё. Я вечером позвоню. А куда, если не секрет, ты так торопишься? – полюбопытствовал парень.

- Да какой там секрет, просто Тимур меня пригласил на ледовое шоу. Уже через полчаса встречаемся, так что мне надо собираться. Пока?

- Пока, – откликнулся друг каким-то напряжённым голосом. Наверное, нервничает перед разговором с невестой.

Я отключила телефон и быстро побежала одеваться – времени до встречи оставалось в обрез, а я ужасно не любила опаздывать.

Адам

Едва проснувшись, я попробовал на свежую голову проанализировать вчерашние события и понять, как себя дальше вести с Маринэ. К сожалению, никакого путного решения в голову не пришло: понятия не имел, как к ней подступиться, не напугав ещё сильнее. Может быть, если бы у меня оставалось побольше времени до отъезда в Москву, я бы что-нибудь и придумал, но что я мог сделать за те полтора дня, что у меня остались? Не понятно. Плюнув на эту головоломку, я решил всё оставить как есть. И тут вспомнил, что со всей этой вчерашней беготнёй, совсем забыл позвонить Оле. Мне тут же до безумия захотелось услышать её голос, и пальцы сами, будто на автопилоте, набрали знакомый номер.

Девушка, конечно же, уже догадалась, что у меня что-то случилось, и голос у неё был встревоженный. За время нашей дружбы у меня выработалась привычка делиться с ней всем, что накопилось на душе, поэтому я тут же выложил ей краткую версию вчерашних событий, особо не рассчитывая ни на какую помощь. Да и чем, спрашивается, она могла помочь, находясь так далеко от меня? Но Соколова не была бы Соколовой, если бы за две минуты не решила все мои трудности. Быстро расписав мне, как моя невестушка поведёт себя, в случае, если я приду к ней в гости и в случае, если уеду не попрощавшись, она захотела сама поговорить с Маринэ по телефону и «всё ей объяснить» (интересно, «всё» - это что?). Мне было как-то неловко и стыдно позволять девушке решать за меня мои проблемы, но разум подсказывал, что в данный момент Маринэ не станет меня слушать, а вот Олю она выслушает и, может быть, даже задумается над её словами.

Так и получилось, что через два часа я стоял у дома невесты, почти не представляя, что я тут делаю и морально готовясь к неприятному разговору. Дверь мне открыла экономка Шагировых. Она попросила меня подождать в гостиной, пообещав, что девушка сейчас ко мне выйдет. Я уж было подумал, что не всё так плохо, как мне показалось вчера. Но спустя пять минут женщина вернулась одна и, разведя руками, сообщала, что Маринэ нездоровится, и она не желает выходить из своей комнаты. Я сразу понял, что это лишь элементарная отмазка, чтобы от меня избавиться и сказал экономке, задействовав своё обаяние и опыт общения с женским полом:

- Пожалуйста, проводите меня к её комнате, я просто кое-что передам ей на словах, даже заходить не буду, и сразу уйду.

Женщина не заподозрила ничего плохого, добродушно улыбнулась мне и провела куда нужно, после чего удалилась. Я вежливо постучал в указанную дверь. Оттуда донесся раздражённый голос моей невесты:

- Я же просила меня не беспокоить! Я же сказала, что не хочу никого видеть! Что тут непонятного?!

- Маринэ, это Адам, – пресёк я поток её ругательств. За дверью сразу установилась гробовая тишина. – Слушай, я знаю, что ты не хочешь меня видеть, но нам всё равно надо поговорить.

- Э-э-э, Адам, а давай в другой раз, – послышался испуганный голосок девушки, – я сейчас что-то плохо себя чувствую.

- Нет, сейчас. Завтра я уеду и потом возможности может больше не представиться… Послушай, я знаю, что напугал тебя вчера. Мне жаль, что так получилось. Но я сделал то, что должен был – эти отморозки всё равно не дали бы нам пройти спокойно. Мне раньше рассказывали, что в гневе я бываю страшен и никто, кроме Ольги, не рискует со мной связываться, когда я впадаю в бесконтрольную ярость. Я не хотел, чтобы ты это видела, поэтому попросил Измаила увести тебя и остальных подальше. Но он почему-то не выполнил мою просьбу. Может быть, не захотел, а может его просто вырубили раньше, чем он успел что-либо предпринять. Не важно. Суть в том, что ты увидела то, что увидела и теперь с этим ничего не поделаешь. Исходя из того, как ты на меня вчера смотрела, я предполагаю, что сейчас ты считаешь меня чудовищем и не желаешь больше со мной общаться. Однако, я хочу, чтобы ты поняла одну вещь: если меня не доводить, я вполне адекватен, и бояться меня бессмысленно. Поверь, я не причиню тебе вреда… - я сделал паузу, надеясь хоть на какой-то отклик. Безрезультатно. – Слушай, я бы не хотел, чтобы так всё закончилось, но если скажешь мне прямым текстом, что не желаешь меня ни видеть, ни знать, я уйду и больше никогда не стану тебя беспокоить. Так что право выбора оставляю за тобой, – во время всей моей речи, когда мне казалось, будто я общался исключительно с деревянной дверью в комнату невесты, за вышеозначенной дверью не слышалось ни звука. Да и после установилось гнетущее молчание, действующее мне на нервы. Не выдержав, я спросил: