Страница 16 из 104
В голове стучала настойчивая мысль о важном, но забытом. Однако Леонар не вспомнил, о чём пытался напомнить ему внутренний голосок, пока не распахнул шкаф и не увидел знакомую фигурку: белая маска, белая накидка, черные глаза. Такого изумленного взгляда Химемия не смогла добиться даже от грабителя, застигшего её нагой. Тот просто квакнул неразумно и выпал из окна, аки ваза. Повезло ему немногим больше вазы. Если бы не Остин – похоронили бы.
Леонар отшатнулся, повис на двери шкафа и не нашёл слов оправдания. Храмовой барышней краснеть не стал, но и прикрыться не поленился. Благо ночная сорочка осталась висеть на изголовье кровати нетронутой. Вспомнил, что сам же поставил невесту в шкаф, ключ повернул, а дальше не до неё было – была Онёр. Испытал юноша скорее не раскаяние, а растерянность.
— Кажется, я обязан вам сказать спасибо, — сказал он. — За тихое изображение моли.
Химемия склонила голову к плечу и заблестела глазками насмешливо. Спала она с удобством королевской кошки на дорогом меху шуб. Не мудрствуя лукаво, девушка скинула на дно шкафа все наряды и до утра нежилась в получившемся гнезде, ни один из элементов которого надевать теперь Леонар не хотел.
Мужчина посторонился и пропустил низкорослую графиню по своим делам. Окинул взглядом критика гнездо и вызвал колокольчиком слугу. Тот быстро всё унёс, оставив хозяина любоваться обездоленным нутром шкафа. На дне лишь перо из шляпы осталось. Лорд поднял его и повертел в руках: тонкое, мягкое, темно-серое в затейливую белую крапинку. Если и от шляпы, то не от его.
Лекарь не стал теснить семейного светилу, жившего поближе к опочивальне виконта. Остин Хест занял чердак. Отчего Пай поместья смеялись, будто у них завёлся вампир. Болезненный мужчина на шутку отозвался искусственным смехом и предложил желающим сдать кровь. В ответ ему тоже фальшиво засмеялись, резко утягивая шейные платки.
— Неужто мышью летать неудобно? Клыками плоть прокусывать, — посмеялся поваренок.
— Ничуть, — улыбнулся Остин и с той же холодной улыбкой продолжил: — Но я вампир особый. В коршуна обращаюсь и печень выклёвываю. Это удобно, а вот ставни крыльями раздвигать – нет.
Мальчонка побледнел, затрясся и ветром унёсся жуткие сплетни разносить. Химемия с ним едва не столкнулась. При виде графини несчастный Пай едва не перевалился через перила. Удержался, и со скоростью гоночного скакуна улетел прочь.
— Миледи, где вы были?
Лекарь в момент растерял страшный вид голодного вампира, приобретя взамен строго-озабоченный вид гувернантки, точно уверенной, что воспитанница провела ночь в постели портового грузчика.
— Не смейтесь, Химемия, я очень волновался. В вашей комнате вас нет, во дворе – нет, а в опочивальне младшего рода… что вы там делали?.. Боги, а почему в шкафу?.. Надеюсь, вы понимаете, что это нездоровое увлечение для юной девушки?.. Ах, вот оно что... Вы уверены?
Графиня начала импульсивно махать руками, ходить из угла в угол – и всё это в тишине. Загляни вновь в дверь слуга – и он убежал бы прочь быстрее прошлого забега, решив, будто происходит магический ритуал.
Остин молчал, наблюдая за леди, и, наконец, покачал головой.
— Вы неповторимы в проказах, но интриги этой семьи могут плохо для вас закончиться. Миледи, прошу, пока ещё не поздно, откажитесь от затеи! Как бы не тронул ваше юное сердце молодой лорд, вашу жизнь я ценю куда больше, даже с весом разбитого сердца.
Дверь плотно закрыли, для надежности подставили стул. Ключ оставили в скважине – защита от любопытных.
Щёлкнула заклёпка, одна, вторая, полетела на пол деревянная брошка, за нею бурнус. Стоял бы кто за дверью, он расслышал бы необычный хлопок, будто старательная прачка резко расправила на ветру влажную простынь.
Старые бинты в одну миску – прокипятить и использовать по новой, новые – готовы оказаться на теле юной девы.
— Вот здесь, Химемия, придется вырвать. Но можно просто потуже забинтовать… Как скажете, хозяйка – вы… О нет, меня обижает ваше желание вредить себе. И только. Вот ваша матушка! ... Ах, да… простите, не будем о покойной. Вас ждут за утренним приемом пищи, следует поторопиться.
По утрам семья Фаилхаит собиралась в восточной столовой. Приятной комнате в светлых тонах, куда утром первыми проникали лучи солнца через искусно созданный витраж. Он изображал всё того же не то взлетающего, не то падающего почтового голубка.
Повара не дождались от хозяев пожеланий и приготовили несколько блюд, желая удовлетворить самые притязательные взыскания. И теперь в ужасе слышали от служанок о невостребованных шедеврах. Гадая, кого из них уволят.
Семья Фаилхаит сидела за столом в полной тишине. Расторопный слуга подготовил место и для нового её члена, и на четвертый стул смотрели с трепетным ожиданием его воспламенения. Должная занять свободное место вошла тихо. Всё того же фасона платье, всё та же накидка с капюшоном, и фарфоровая маска белого цвета, напоминающая о посмертном лике, лицезреть который в гробовом ящике не отказалась бы мадам Левизия.
Единственная пока женщина семьи Фаилхаит поджала губы и всем видом показала, как не рада гостье. Её муж, напротив, расплылся в улыбке:
— Доброго утра, леди Хичтон.
Химемия поклонилась, расторопный слуга отодвинул ей стул. Задвинул и отдернул руку, когда случайно коснулся девушки. По поместью с вечера ходило море слухов. О причинах уродства невесты – в том числе. Одна версия упоминала проказу, другая – чуму, самая волшебная – проклятие. Причём, шустрые слуги заметили отсутствие новой госпожи в её покоях, а утром один Пай видел, как графиня выходит из опочивальни молодого лорда.