Смерть за плечами

— Оставь ты его в покое, — осадил Крайта Глыба. — Не видишь, страдает парень…

— Вот и я говорю, раньше он больше получаса не страдал, хоть ты сдохни! Знаю! Это его эльфийка околдовала. Слышал я такие истории. Живет себе человек, горя не знает. А потом найдется какая-нибудь ведьма, опоит приворотным зельем, и все! Сохнуть парень начинает и чахнуть, и ничто ему не в радость…

— Так то ж ведьма!

— А темные эльфийки все до одной ведьмы, — махнул рукой Крайт. — Уж я-то знаю…

— Еще слово про эльфиек, и я тебя за язык к потолку подвешу! — многозначительно пообещал я.

— Не допрыгнешь, Малыш! — захохотал Крайт. Кажется, он поставил перед собой цель остаться без зубов. Как иначе объяснить его стремление вывести меня из состояния тихой печали и привести в буйную ярость.

Зубы неосмотрительному наемнику спас Стин, обычно молчаливый и незаметный. Он редко принимал участие в разговорах, вот и на этот раз вместо обсуждения моей изменившейся личности при свете костра изучал кусочки пергамента. Полуэльф был единственный из нас, кто мог разобрать эльфийские руны, так что карту я отдал ему.

— Кто-нибудь слышал о невидимой смерти? — неожиданно спросил Стин. — Тут написано: «Лестница Водяных Ступеней выводит в зал Огненного камня. Зал охраняет Невидимая смерть». Боюсь, это здесь. Видите, подземная река сбегает вниз, будто по ступеням.

— Что ж ты раньше не предупредил, остроухий?! — накинулся на него Крайт. — Невидимая смерть! Ничего себе подарочек! Мне Деймор про нее рассказывал, он на Гномьей войне был. Встречается такая зараза в заброшенных пещерах, где гномы раньше руду добывали. Спит она в недрах гор, пока гномы ее не разбудят и своими кирками из скалы не выпустят. А как выпустят, начинает их одного за другим убивать. Приходится гномам богатые месторождения бросать и на новые места уходить. А смерть эта невидимая остается свои богатства охранять. Что ж мы тут огонь развели, орем во весь голос, если, кроме Рикланда, тут еще Невидимая смерть почивать изволит?!

— Гномьи байки все это, — без особой уверенности в голосе заявил Гунарт. — Я тоже на Гномьей войне был. Нету никакой Невидимой смерти.

— Может, ты ее просто не заметил? Она ведь невидимая, — предположил суеверный Крайт.

— Успокойся, тебя твой ведьмин зуб от любой смерти защитит, — пообещал я.

— Давайте спать, — зевнул Глыба. — Завтра чуть свет подниматься.

— Где ты тут «чуть свет» найдешь, в этом треклятом подземелье? — фыркнул Крайт. — Тут что день, что ночь… демон не разберет! Одна Невидимая смерть кружит во мраке…

— Вот и не вопи. Спи лучше. Завтра целый день по воде шлепать. Если, как сказал Стин, мы дошли до Водяной лестницы, то дальше идти придется по руслу подземной реки. Целый день ни присесть, ни прилечь, ни у костра погреться.

Крайт поворчал, что теперь всю ночь спать не сможет, но заснул как миленький. А вот я сам даже задремать не смог, хоть и очень старался. Жесткий пол каменной пещеры, отнюдь не казавшийся сносным ложем после роскошных покоев Сумеречной долины, промозглый холод и оглушительный храп Гунарта ко сну не располагали. Так же как и невеселые мысли. Думал я, естественно, об Альвейс. И о себе. И о том, что никогда… и ни за что… и ни одна… и что настоящей любви у меня быть все равно не может в силу моего треклятого королевского происхождения, так что буду лучше заниматься войной, а не любовью… И в первую очередь покорю Сумеречную долину, чтоб осознали наконец темные эльфы, что мы, люди, вовсе не занятные существа… Не знаю, до чего бы я в конце концов додумался, если бы редко подводящее чутье на опасность не заставило меня вскочить на ноги и застыть, как золотая статуя в вечноцветущем саду темных эльфов, с обнаженным мечом наготове. Казалось, ничто не должно было вызывать подозрений: ни едва тлеющие угли костра, хоть колышущийся над ними теплый воздух до неузнаваемости искажал черты спящих напротив спутников, ни свисающие с теряющегося во мраке потолка грязные сосульки сталактитов, хоть и плясали между ними черные подозрительные тени. Наверное, это были всего-навсего летучие мыши. Только почему-то я не переставал ощущать чье-то недоброе присутствие совсем рядом.

— Ты ее видишь? — услышал я настороженный шепот Крайта.

— Кого? — спросил я, на всякий случай шепотом.

— Невидимую смерть! — Крайт округлившимися от страха глазами глядел куда-то вверх, в непроглядную тьму.

«Говорил тебе, бросай пить!» — наверняка сказал бы я, если бы внезапно из темноты не вынырнула крылатая тень и не метнулась прямо к Крайту. Мой клинок «Пламя дракона» со свистом рассек воздух, пройдя сквозь тень, как… сквозь тень, а она как ни в чем не бывало вцепилась в горло моему другу и принялась самым бесцеремонным образом то ли душить его, то ли пить кровь. Крайт хрипел и извивался на полу в предсмертной агонии, а я ничего не мог поделать, не мог даже схватить Невидимую смерть руками. Она была не только невидимой, но и неосязаемой, но это была смерть, а Крайт — один из тех немногих оставшихся в живых людей, которых я, на горе им, считал своими друзьями.

— Что делать? — крикнул я то ли спавшим Стину, Глыбе и Гунарту, то ли каким-нибудь богам, которые могли меня услышать. Боги не услышали., зато Гунарт подбежал к Крайту и в довершение всего оглушил беднягу ударом своего увесистого кулака. — Нашел время сводить счеты! — зло процедил я, но Гунарт взвалил на плечо почти бездыханное тело Крайта, подхватил свой дорожный мешок и скомандовал:

— Быстро, уходим! Да бегом, улиткины дети!

Мне даже не пришло в голову заметить, что вообще-то я здесь распоряжаюсь. Я схватил вещи Крайта и, поднимая тучу брызг, помчался вдогонку.

— Что это было? — допытывался я у спины Гунарта, спускаясь вслед за ним по каменной лестнице, выгрызенной в скале подземной рекой. Река начиналась почти у Сумеречной долины в пещере, которая на эльфийской карте называлась провал Ледяных Слез, наверное, из-за потолка, представлявшего собой хрустальный лес плачущих сосулек. Крышей пещеры служил ледник, как мантия закрывающий покатые плечи Трехглавой горы, темные эльфы называют его «Дорога Слепых». Альвейс говорила, что все, кто бывал там, теряли зрение от ослепительной белизны никогда не тающего снега. Туда отправляли преступников, если таковые появлялись среди темных эльфов.

Гунарт шел не оглядываясь и молчал. Заговорил он, лишь когда Крайт открыл глаза и заерзал у него на плече.

— Не трепыхайся, не девка, — буркнул он.

— Я на том свете или на этом? — слабым голосом поинтересовался Крайт.

Оказывается, чтобы вернуть мне прежнюю жизнерадостность, достаточно было чуть не потерять еще одного друга. От былой печали остался лишь слабый отголосок, где-то далеко, в глубине души, а вся остальная душа ликовала — Крайт жив!

— На этом, — радостно сообщил я.

— Тогда, может, я сам пойду? — Крайт сполз в воду и, держась за плечо Гунарта, пошатываясь, поплелся рядом с ним.

— Все-таки что это было? — снова спросил я Гунарта.

— Невидимая смерть, — нехотя ответил тот.

— Ты же сказал, Невидимая смерть — гномьи байки.

— Ну сказал.

— Ну и какого лысого демона?

— Чтоб не боялись. Эта Невидимая смерть — она слепая, на страх летит. Испугается человек, она его видит, а спит спокойно, так для нее будто и нет никого. Эльфы врут, что ее шумом разбудить можно.

— А ты, Крайт, испугался, что ли?

— Еще не хватало! Мне сон дурной приснился, — стал оправдываться Крайт. — А потом эта штуковина налетела. Вот тут я слегка запаниковал, конечно. Неприятно все-таки, когда тебя смерть за горло держит.

— А бить-то было зачем, Гунарт?

— Не бил я его, просто оглушил. Чтобы смерть эта его страха не чуяла.

— А что же она на других не накинулась? Я, например, тоже испугался.

— Ты-то? — Гунарт хмыкнул и замолчал. Так и не удалось мне выведать, где он так хорошо изучил повадки Невидимой смерти. На Гномьей войне, наверное.

Брести по колено в воде по руслу подземной реки нам пришлось вовсе не так долго, как я предполагал. Карта, как заметил в свое время Вальдейн, несколько устарела, и вскоре путь, обозначенный на ней, оборвался. Впереди забрезжил свет, и, вместо того чтобы привести нас к подземному озеру, река, превратившись в неистовый водопад, провалилась в трещину шириной никак не меньше двадцати шагов, рассекшую подземелье сверху донизу, как удар топора. Видно, за несколько сотен лет, прошедших со времени составления карты, поссорились между собой горы, надоело им стоять рядом и решили они шевельнуться, разойтись, разорвав при этом русло ни в чем не повинной реки.