Страница 15 из 75
На месте Энлики я бы уже давно обвинил нищих во лжи, но та продолжала, потупившись, глядеть в землю, не произнося ни слова.
— Немая она, — заявила толстуха. — Немая и упрямая. И зачем такая благородному лорду, других, что ли, девчонок мало на свете?
— Не для того мы ее столько кормили, чтобы просто так взять да отдать! — снова встрял хромой.
Чтобы вывести меня из себя, особенно стараться не надо. А нищие прилагали к этому все силы и в результате добились того, что я рассвирепел окончательно. У меня даже кулаки сами сжались — так им хотелось проверить, крепко ли держатся зубы во рту у нахального старика. Но все же я сдержался, взял себя в руки и более-менее хладнокровно произнес:
— К вашему сведению я — Рикланд, наследный принц Фаргорда, а эта девочка — очень знатная леди королевского происхождения. Она заблудилась в лесу. И это не повод для того, чтобы одевать ее в лохмотья и учить клянчить подаяние…
— Я же говорил, это Рикланд! — раздался голос одного из окруживших нас людей.
Физиономия нищего заметно вытянулась.
— Ой, что будет! — протянула худая, похожая на гадалку женщина.
«Да ничего не будет, — про себя проворчал я. — Сейчас заберу Энлику и уеду. Не марать же о них оружие!»
Но так просто уехать мне не дали. Толстая нищенка внезапно бухнулась мне в ноги и завыла:
— Как же мы без нее будем-то? Мы же всю жизнь мечтали о ребенке, и вот, когда боги сжалились и послали нам девочку, ты хочешь нас лишить последней радости в нашей жизни!
Наверно, не зря обозвал меня Алавар сентиментальным, — женские слезы я переношу с большим трудом, даже если рыдает толстая и вредная старуха. Мне сразу стало жалко бедную женщину, и, чтобы хоть как-то утешить ее, я предложил:
— Может, вам заплатить?
— А у тебя есть медяки? — Нищенка сразу перестала рыдать и заметно оживилась.
— Нет, только бриллианты и фамильные кольца.
— Да нужны нам твои бриллианты! — фыркнул ее муж. — Мы же их даже продать не сможем. Каждый купец скажет, что мы их украли!
— А что же вам надо? — удивился я.
— Были бы у тебя медяки, или, на худой конец, серебро, или хотя бы поесть чего…
— Еда у меня есть, — несколько ошарашенно сказал я. — Булки эльмарионские, сыр и вино.
Нищий задумчиво поскреб бороду и махнул рукой:
— Ладно, давай все и забирай девчонку! — Он расплылся в улыбке, обнажив гнилые зубы, и толкнул в бок свою толстую супругу: — Хоть королевскую пищу попробуем с тобой, старуха!
Вот уж никогда не думал, что в Фаргорде, где в это время года полно грибов и ягод, кто-то предпочтет еду бриллиантам.
— Пошли, маленькая бродяжка, — бросил я Энлике, судорожно вцепившейся в мою руку, едва я протянул ее. — Тоже мне великая воительница, с парой нищих не могла справиться. Ну ладно, не реви, теперь все будет хорошо. Мы поедем к твоей маме. Она жива, только прячется от короля в стране темных эльфов. А за отца твоего я отомстил. Теперь он, скорее всего, уже в Лучшем мире. Будет там пировать и распевать песни про Светлых богов, пока им не надоест слушать. И тогда они отправят его обратно в наш мир, и он родится снова!
Энлика слушала всю эту болтовню, хлюпала носом и молчала. Она молчала, когда я поднял ее на руки, молчала, когда посадил на коня, и всю дорогу до «Сломанного меча» тоже молчала, только все сильнее и сильнее цеплялась за мою руку, которой я поддерживал ее, чтобы не свалилась, и прижималась к ней щекой, будто боялась снова потеряться.
Глава 6. БАШНЯ ОТЧАЯНИЯ
Несмотря на поздний час, в «Сломанном мече» было шумно и весело. Детка в бесподобном платье, сшитом не иначе как из множества змеиных шкурок и переливающемся в свете факелов всеми цветами радуги, танцевала на столе под аккомпанемент бродячих музыкантов, по-видимому направлявшихся на ярмарку в Веселую деревню и остановившихся переночевать. Вокруг нее собрались многочисленные зрители, яростно отбивавшие такт кто чем мог, кто ногами, кто ладонями, а кто глиняными кружками, в которых Болтун обычно подавал выпивку. Шум стоял невообразимый, но крепко спавшая у меня на руках Энлика даже не пошевелилась.
— О, Рикланд! — увидев меня, радостно воскликнула Детка и помахала мне рукой. — Чего это ты сюда пришел? За тебя же назначена награда!
— А что, здесь есть желающие ее получить? — Я обвел зал кровожадным взглядом. Желающих получить награду не оказалось. Разговаривать со мной, кроме Детки, тоже никто не решался, зато она мурлыкала вовсю:
— А это кто у тебя? Не знала, что ты увлекаешься чумазыми малолетками. Или это твоя внебрачная дочь?
— Замолкни! — огрызнулся я. — Это моя племянница, так что изволь проявлять почтение! Пойдем, мне понадобится твоя помощь! — И я понес так и не проснувшуюся Энлику наверх, в комнату Детки, в которой, признаться, раньше не был никогда в жизни. Та под разочарованное мычание публики лихо спрыгнула на пол и, собрав золотые монетки, усыпавшие стол, и послав всем воздушный поцелуй, отправилась следом.
Я уложил Энлику на широченную кровать.
— Для начала вымой ее хорошенько и найди ей приличную одежду, — прервал я стенания Детки по поводу чистоты постельного белья и угрожающе добавил: — И не вздумай напугать, когда разбудишь!
— Вот раскомандовался, мятежный принц! В замке своем командуй! — надула губки Детка. — Я, между прочим, не отношусь к числу твоих подданных, я из Эстариоля! — Она гневно сверкнула эльфийскими глазами, но тут взгляд ее упал на спящую Энлику, и девушка внезапно расплылась в улыбке: — Слушай, а она хорошенькая! Может, оставишь ее нам на воспитание? Солнышко будет просто счастлива!
— И кого, интересно, вы из нее здесь воспитаете? Королеву придорожных забегаловок?
Детка оглушительно расхохоталась. Кажется, она переусердствовала с вином.
— Малыш, ты просто очарователен! — сообщила она. — Ладно, топай отсюда! Так и быть, позову Солнышко, и мы с ней позаботимся об этой крошке.
Народ, недовольно ворча, расходился из трактира. Веселье я им испортил, связываться со мной никому особо не хотелось, да и время давно перевалило за полночь.
Я уселся за дальний столик, чтобы не мозолить глаза постояльцам, остающимся на ночь и потому не спешившим покинуть зал, и заказал ужин и комнату, имея благое намерение тихо и скромно, не ввязываясь в потасовки, дождаться Энди. До церемонии посвящения оставался один день.
Я покончил с ужином и наслаждался эстариольским вином, когда ко мне за столик подсел старик в белоснежных одеждах.
— Приветствую тебя, Черный принц. По воле богов наши дороги пересеклись вновь.
— Здравствуй, Керниус, — ответил я. — При чем тут воля богов? Странно было бы, если бы ты, придя к самому Черному замку, не встретил меня.
— Я искал великого волшебника, появление которого предсказано в Книге Пророчеств, и наконец мои поиски увенчались успехом. Но ты обманул меня, принц. Ты сказал, что не знаешь мальчика, которого я разыскивал многие годы. Теперь же я знаю, что все эти годы он жил в Черном замке и был твоим другом.
— Ничего я тебя не обманул, — обиделся я. — Я просто сказал, что знаю много мальчиков и не разбираюсь в магии. Разве это не правда?
— Я не виню тебя, но, если он действительно твой друг, ты должен помочь мне. До церемонии посвящения остался один день, и, если ты не приведешь мальчика ко мне до завтрашней ночи, его уже ничто и никто не спасет!
— Не буду я тебе помогать! — фыркнул я. — Энди мечтает об этом посвящении, он готовился к нему несколько лет, а ты хочешь, чтобы я лишил его возможности получить посох черного колдуна?
— Ты не понимаешь, Рикланд, — голос Керниуса внезапно смягчился, — вместе с посохом черного колдуна он получит его черную душу!
— Как это?
— Старого черного колдуна не станет, а на его месте окажется твой друг. И он уже не будет собой, в его теле поселится душа черного колдуна — дух тьмы. В этом и заключается церемония посвящения.
— Откуда ты знаешь?
— Из древних книг. Я прочел их великое множество.