Страница 8 из 87
- И в чем выражается эта неравнодушность?
- Виктор пару раз интересовался их настроением, настойчиво предлагал позаниматься дополнительно после лекций…
- И всего-то?! – Аня хмыкнула, хотя внутри по-прежнему все сжималось. – Так это ерунда, а не интерес! Тем более что, насколько я знаю, Лариске и впрямь не помешает позаниматься лишний раз. Хотя… из этой идеи может выйти толк…
- Чего ты задумала – признавайся! – Карина пихнула ее локтем в бок.
- Нет. Пока не скажу – вдруг не получится.
- Ну вот, я ей почти все рассказала, а она мне – ничегошеньки…
- Почти? Что-то еще?
- Да, - при этих словах глаза Карины заблестели. Она наклонилась к Аниному уху и зашептала, - Васькина подруга – Талия, живет где-то в твоем районе, так она мне полночи втирала, что у твоей мамы – хахаль молодой!
- Чего? – Аня опешила.
Как это так?! Она прозевала роман собственной матери? Всегда, когда на ее горизонте всплывал очередной воздыхатель, Аня была в курсе и энтузиазма родительницы не разделяла. Все эти Георгии и Иваны равнодушно трепали дочку «возлюбленной» по голове, заглядывая масляными глазками в вырез ее платья. Каждый раз мать приходила счастливая, с букетом или пакетами из бутика, а потом, через месяц-другой, ревела ночи напролет после очередного «разрыва».
Наверное, поэтому понятие «мамин ухажер» у Ани не вызывало ничего, кроме неприязни. Со временем она стал делать все, чтобы извести потенциального кандидата. Почти всегда – успешно. Рано или поздно претендент на руку и сердце не выдерживал подначек и откровенных истерик и срывался на Аню, после чего у мамы всякое общение с деспотом и грубияном прекращалось.
Но уже несколько лет никакой влюбленности за матерью не замечалось. И на тебе – молодой хахаль! Тут же перед глазами встал недавний «кол-лега», крепко сжимавший ее ладонь.
- Бли-и-ин! – протянула Аня, оглушенная догадкой. – Я ж его видела!
- Вот и я про то же! Уже Васька в курсе, а лучшая подруга ни сном, ни духом!
- Кариш, так ведь и я была не в курсе! Но теперь догадываюсь, что вчерашний коллега на самом деле очередной альфонс!
- Ну ты даешь! Какой коллега? Твоя мама и подруг-то в дом не зовет, а тут – коллега! Конечно, я могу предположить, что он развозит цветы в одном из магазинов Марины Вячеславовны, но раз она решилась привести его в дом, то дело - труба.
- Почему? – Аня все еще переваривала информацию, поэтому не уловила, куда клонит подруга.
- Потому что у них все серьезно! И пригласила она его не просто так – чайку попить, а чтобы вас познакомить. Только не решилась. Но это конечно, если мама знала, что ты дома…
- Знала… - вздохнула Аня.
Новость про «Сережу» вытеснила из мыслей Виктора Андреевича. Обида застряла в горле, глаза заслезились. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься. Аня шмыгнула носом и бросила недоеденную плюшку на стол, по которому бесцеремонно ползала муха. Почему мама не сказала ей правду? Зачем надо было тащить в дом этого засранца без предупреждения? Обида ширилась, раздувала грудь, наполняя каждый вдох болью. Ничего, будет и на ее улице праздник!
Весь оставшийся день прошел в черных тонах. Настроение плескалось на нуле, нудные лекции проскакивали мимо ушей, не впечатлил и трояк по контрольной. Даже сидя на теории государства и права, которую вел Виктор Андреевич, Аня представляла, как закатит маме грандиозный скандал с заламыванием рук и горючими слезами. Последние так и просились наружу, но она держалась. Дорога до дома показалась бесконечной. Наконец-то Аня добралась до знакомой железной двери. Ярость кипела в душе, на ум приходили хлесткие слова, одно другого обиднее и ядовитей. И больше всего на свете хотелось, чтобы мама сейчас была дома!
- Ну, держись, Серожа, - зло прошипела Аня, ковыряя ключом в замочной скважине.
Глава 5
Вопреки ожиданиям, мамы дома не оказалось. Аня легла спать, демонстративно не притронувшись к сырникам и рассольнику, оставленным на кухне с запиской «не забудь пообедать, сметана в холодильнике». Едва она прикрыла глаза, как ее поглотил тягостный плен сна.
В нем Аня превратилась в маленькую девочку, потерявшуюся на рынке. Ходила между рядами с серыми фигурами за прилавками, звала маму и плакала. Чувство одиночества и безысходности поглотило ее. И чем дальше продвигалась, тем сильнее страх сковывал сердце. Потом четкая картинка расплылась, и в этом сумрачном сгустке слышался чей-то разговор. Кто-то невидимый натужно ругался и кричал, вот только слов разобрать не получалось. Это был бессвязный монолог, оседавший в душе раздражением и обидой. «Когда же я все-таки проснусь», - мелькнула мысль. И тотчас Аня увидела себя во сне спящей – мерное дыханье, тонкая синяя жилка, подрагивающая на шее. Картинка не давала покоя – было в ней что-то странное, пугающее. Миг – и похожее на нее как две капли воды видение приподнялось, из его рта высунулся раздвоенный язык, зрачок вытянулся наподобие змеиного, а радужка пожелтела. Оно сползло с кровати, зашелестело пестрым длинным туловищем по полу. Даже сквозь сон Аня почувствовала холод, пробиравшийся к сердцу. Видение вплотную приблизилось к маме, которая призрачной тенью возникла неподалеку. Она стояла спиной к змее с Аниным лицом и пела знакомую колыбельную. Вот, чудовище подползло ближе к маминой ноге, повернулось и ехидно подмигнуло Ане. Она догадывалась – еще немного и змеище ужалит самого дорогого человека. В ту же секунду Аня ощутила чье-то дыхание на коже, вскрикнула и проснулась.