Страница 20 из 87
- Анюта… - побелевшими губами прошептала Марина, впиваясь ногтями в ладони.
Она побежала за телефоном, набрала дочкин номер, но он по-прежнему оставался недоступен. Марина совершенно забыла про чайник и кофе. Она принялась исступленно метаться по дому, словно тигр в клетке. Нервы накалялись, по углам чудились шорохи и тени. Марина шарахнулась от них, споткнулась о ковер и упала на пол, сильно ударившись головой. Перед глазами побежали искры, затылок раскалывался от боли. Она попыталась подняться, но стало еще хуже. Силы покидали ее, звуки, доносившиеся с улицы, становились далекими, словно кто-то постепенно убавлял громкость. Искры перед глазами превратились в огоньки и заполонили собой сознание – Марина отключилась.
Глава 10
Марина с трудом открыла веки. Солнце уже вовсю хозяйничало в комнате и слепило, отражаясь от настенных часов. В затылке поселился пожар, впивавшийся угольками в виски. Марина приподнялась на локтях и тут же пожалела об этом: в глазах потемнело, к горлу поступила тошнота, голова поплыла, утаскивая обратно в паутину беспамятства. На уши навалилась глухота, и сквозь ее восковую пелену она едва расслышала, как надрывается мобильный голосом Меладзе.
- Уже иду, - разлепив пересохшие губы, произнесла Марина, но вместо этого опустилась на пол и закрыла глаза.
Очнувшись, она первым делом поглядела на часы – полчетвертого. Оставалось надеяться, что пролежала здесь полдня, а не несколько суток. На этот раз удалось подняться и перебраться на диван. Голова еще гудела, в глазах плясали яркие пятна, но чувствовала она себя гораздо лучше. Правда, ужасно хотелось пить. В горле пересохло так, будто Марина уже который день лежит под палящим солнцем посреди бескрайней пустыни. Держась за стены и мебель, добралась до кухни, налила стакан воды из чайника и принялась жадно глотать. Ощутила, как по пищеводу медленно стекает прохладная жидкость. Сейчас ей казалось, что нет ничего вкуснее. Марина забыла обо всем, весь мир сузился до очередного глотка и саднящего затылка.
Скрип входной двери заставил содрогнуться от отвращения, словно у самого уха поцарапали стекло гвоздем. Сквозь воспаленное сознание еще не успела толком сообразить, показалось ей или действительно в квартиру зашли. «Неужели я забыла закрыть дверь, и теперь кто-то этим воспользовался?» - подумала вяло. Марина попыталась сосредоточиться, вспомнить, что надо делать в таких случаях, но мысли разбегались, как тараканы на кухне темной ночью, когда неожиданно для них включили свет.
В прихожей темный силуэт застыл у зеркала, потом наклонился, чтобы снять обувь. Марина сжала стакан, сердце торопливо погнало кровь, и теперь казалось, что его стук эхом разносится по квартире. Взгляд пополз к подставке с ножами, но дальше этого дело не сдвинулось. Она застыла, не в силах сделать даже шаг в сторону. Оставалось только всматриваться в сумрак коридора. Шарканье домашних тапок по линолеуму, и Анино осунувшееся лицо в дверном проеме вернули течение мыслей в привычное русло.
- Анюта?! – Марина бросилась обнимать дочку. По щекам поползли соленые капли, голос задрожал.
- Мам, - Аня отстранила ее, отвела взгляд в сторону, поправила прядь волос. – Давай сначала поговорим.
Марина словно налетела на стену. Внутри скользкой змеей расползалось предчувствие скандала. Неужели дочка вернулась только затем, чтобы снова попробовать довести ее до истерики? Смахнула слезы и присела на табурет.
- Слушаю.
- Мам, мне твой Сергей неприятен. Извини, скрывать это вряд ли смогу, но, - Аня посмотрела Марине в глаза, – я попробую его вытерпеть, если ты с ним будешь счастлива.
Чувство грядущей ссоры улетучилось в один момент. Но теперь Марина не торопилась обнимать Анюту. В привычном выражении чуть нахмуренных бровей и серых глаз она заметила что-то незнакомое. То ли грусть, то ли отпечаток скрытности…
- Если тебе хочется, - продолжала дочка, цедя каждое слово, – пусть он живет у нас. Но только передай ему, чтобы не совался ко мне с отеческими чувствами. Особенно - с советами и наставлениями. Хорошо?
Марина кивнула и улыбнулась. Теперь она поняла, что случилось с Анютой.
- Ты такая взрослая стала, - произнесла с комом у горла. Что случилось с ее маленьким чудом, если за одну ночь она так изменилась? Спросить? А расскажет ли?
Аня тоже улыбнулась, но грустно. На ее глазах выступили слезы.
- Мамочка, я тебя очень сильно люблю! Правда! – Она присела на корточки рядом с Мариной и положила ей голову на колени. – Ты прости, что наговорила всякую чушь вчера… Просто, как подумаю, что он тебя бросит, меня аж передергивает!
- Да с чего ты взяла, что он меня бросит-то? – Марина положила руку Ане на голову, провела ладонью по непослушным волосам.
- Не знаю… Какой-то он… молодой для тебя слишком, - дочка вздохнула. – Такие обычно на малолеток зарятся…
- Ему тридцать пять. В этом возрасте мужчины начинают ценить ум и элегантность, а не длинные ноги и грудь колесом, - Марина натянуто улыбнулась. Почему-то сейчас ей и самой показалось, что это не так.
На кухне повисла тишина, нарушаемая только мерным тиканьем настенных часов. Анюта сильнее прижалась к Марининым коленям, тяжело вздохнула. Видимо, смириться с присутствием Сергея для нее равносильно каторге. Но она и впрямь взрослая девочка – теперь Марина и сама увидела это. Все-таки старается понять мать. Но как же объяснить, что отказаться от любимого нет ни сил, ни желания?