Страница 47 из 56
- Интересно, а что тогда нужно делать в таких ситуациях?
- Знать, Лали. Хочешь ли ты прослыть трусом, или же глупцом.
Мальчик только почесал в затылке.
- Есть такое понятие, мой юный друг, как бритва Оккама. Оно используется в науке по принципу: если какое-то явление ты можешь объяснить двумя способами, и при этом первый способ заключается в привлечении трех факторов, а второй - четырех, то тебе рекомендуется выбрать первый способ. Не следует множить сущее без необходимости.
- Занятно...
- А теперь скажи мне, стоит ли продолжить этому мужчине уборку снега, или же ты посоветовал бы ему прекратить это бессмысленное занятие?
Эулалио задумался, но через несколько секунд выдал ответ:
- Мне кажется, ему стоит прекратить.
- Почему ты так считаешь, Лали?
- Потому что в таком случае он не окажется хотя бы глупцом. Полезность его работы исчисляется сотыми долями процента. А значит, его сила духа не имеет никакого значения, ведь любой смелый поступок должен быть просчитан, так как в противном случае, это - глупость. Я говорю об импульсивном героизме, который зачастую заканчивается смертью. А ведь речь идет о какой-то уборке снега...
- Ты порадовал меня, Эулалио.
- Спасибо, мистер Эйс.
- Но в следующий раз постарайся сам прийти к подобному умозаключению, ведь понятие бритвы Оккама по сути ничего не привнесло в твои рассуждения. Ты нашел решение непростой задачи, основываясь на том, что тебе известно из опыта.
Эван по-отечески хлопнул мальчика по плечу и отправился в уборную. Лали же посмотрел в потолок, понял, что его в очередной раз интеллектуально переиграли и, улыбнувшись самому себе, занялся зарядкой. Такие поражения - лучшие уроки.
Когда Эйс покинул мотель, Аннет еще спала, а Эулалио, выставив минимальную громкость на телевизоре, принялся слушать ведущих утренних новостей.
Каждый шаг - неимоверное усилие, снег в условиях резкого понижения температуры стал рыхлым, сцепление обуви с поверхностью земли оказалось практически нулевым. Но времени на то, чтобы пережидать непогоду не было, да и кто знает, сколько еще будет длиться этот апокалипсис.
Первая попавшаяся телефонная будка располагалась неподалеку от временного убежища Эвана, Аннет и Лали. Когда Эйс связался с Робертом Гендельманом, он услышал лишь одну фразу:
- Хорошие новости, Эван. Чертовски хорошие. Сегодня, то же место, в четырнадцать ноль-ноль.
- Договорились, мистер Гендельман, но прежде мне необходимо навестить одного человека в кампусе Бейтса. Я не задержусь.
До встречи с Робертом оставался приблизительно час, что давало Эйсу возможность еще раз заглянуть в окрестности кампуса. Во-первых - посмотреть на все убогие попытки бюро спрятать снайперов, во-вторых - убедиться, что листовки пошли по рукам студентов колледжа Бейтс.
Эван попытался разглядеть окна верхних этажей домов, расположенных на прилегающей к кампусу территории. Но видимость из-за снежной преграды не превышала и двадцати метров. "Увы, агент Кеннеди, придется обойтись без огневой поддержки".
Все казалось нетронутым.
За исключением нескольких сугробов.
Вряд ли предостережение Эйса сыграло в этом какую-то роль, ведь для людей, отправляющих умирать тысячи человек за пределы Штатов, гибель нескольких, пусть даже и десятков, студентов - не представляет особой проблемы.
Возможно, вся кампания по ликвидации `номера один' ограничится группой захвата и подслушивающим устройством на теле Уэлдона Кеннеди. Но такой ход был бы весьма опрометчивым со стороны бюро.
Эвану казались неуместными вопросы: "Зачем на задержание убийцы выезжает сразу несколько полицейских автомобилей?"
Люди даже не стараются понять простейшую, самую элементарную истину: в случае провала блюстителей закона ждет выволочка, лишение премии и понижение в звании. А потому провал единственной операции - конец любых надежд и мечтаний охранников правопорядка, долгая дорога в подвал социального пространства.
Зайдя в помещение библиотеки, на Эйса набросился мужчина, сделавший три сотни копий того манифеста, что Эван написал двумя днями ранее:
- Мистер Эйс! Мистер Эйс! Простите, что вот так обращаюсь к вам, но вы подписались...
- Все в порядке, мистер...
- Оу, Колдвэлл, Себастьян Колдвелл. Вы не поверите, но вчера вечером все только и говорили о вашем послании!
- Замечательно, мистер Колдвелл. Но откуда такое воодушевление? - Эван уже практически его не слушал.
- А вы не понимаете? - Экзальтированный вид полного мужчины казался несколько нелепым.
- Так просветите меня, Себастьян. - Мысленно Эйс находился уже вдали от этой библиотеки.
- Ваши слова дошли до управления колледжа. Понимаете? Все друг другу рассказывают о том, что вокруг творится что-то неладное. Теория заговора, грязные дела политиков. Что...что может быть интереснее? Знали бы вы, сколько ответов получили студенты, когда прочли это! - На возбужденного мужчину оглянулись несколько ребят из читального зала.
- Каких ответов?
- Ну, знаете же, студенты народ такой - когда выпьют, обсуждают все на свете! Да и время такое - хиппи, черные пантеры, чиканос - всем надоело, что кто-то указывает на их цвет кожи! Даже если то, что вы написали - выдумка, поверьте, это огромный повод в очередной раз воззвать к благоразумию всех, кто стоит за беспорядками на улице. Точно вам говорю... Вы только представьте, что начнется, когда они увезут эти листовки домой, покажут своим друзьям. Безусловно, кто-то отмахнется, скажет, что все это выдумка. Скептицизм ведь никто не отменял. Но гарантирую, все эти разговоры об убийстве доктора Кинга, Кеннеди, о противостоянии сената и бюро* - вновь взбудоражат американцев. Но фоне-то войны во Вьетнаме...
- Достаточно, Себастьян. - С этими словами он направился к дверям. Но не чтобы уйти.