Я меняю мир

К началу весны у меня более-менее наладилось, смог больше времени уделять семейным делам, в особой мере по возникшей проблеме Наташи. У жены началась преддипломная практика, она проходила ее в школе рядом с нашим домом. Вела уроки английского языка в пятом и шестом классах под присмотром наставницы, пожилой учительницы. Еще ей поручили вести классное руководство и внеклассные уроки, так что занята была плотно, с утра почти до самого вечера. Да и дома часами сидела за столом, проверяла тетради учеников, писала планы, готовилась к следующим занятиям. Делилась с нами своими впечатлениями и переживаниями, живо, в лицах, рассказывала о происшедшем за минувший день, шалостях подопечных.

Учить детей ей нравилось - видеть любопытные глазенки учеников, слушающих ее, помогать им усвоить азы нового языка. Да и общение с открытыми, отзывчивыми на ласку, детьми тоже доставляло удовольствие. Но, насколько мне стало понятно из рассказов Наташи, у нее образовались и сложности - не научилась еще справляться с поведением учащихся, терялась в трудных ситуациях. Особенно проблемно складывалось с неслухами, таких в каждом классе хватало. Мягкий характер, нерешительность мешали жене проявить к ним строгость. Шалуны сразу почувствовали такую слабость новой учительницы, стали куролесить, пока не вмешивалась наставница.

Наташа прекрасно понимала свою беду, но не могла превозмочь себя, ситуация у нее в школе ухудшалась с каждым днем. Хотя вслух жена не жаловалась, но и без того было заметно, что ей плохо, возникшие недоразумения нарастали как снежный ком. Она практически потеряла контроль на уроках, дети не слушались, наставница выговаривала обидные, но справедливые слова. Я помогал Наташе, приводил ее расстроенные чувства хоть в какой-то порядок, но знал, что все мои меры временные, по существу ничего не решающие. Нужно что-то другое, взялся за такую задачу, как самую важную сейчас, оставив все остальное на второй план.

Сложность заключалась в самой Наташе. Поменять ее характер и волю без ее желания невозможно. Она должна переломить себя, в корне поменять свои взгляды и представления, привычки. Не раз убеждал жену, даже вмешался в настройку ее эмоционального центра. Она соглашалась, обещала приложить все усилия, но все оказалось напрасным. При первой же трудности Наташа вновь терялась, мои установки и внушения пропадали втуне. Продумывал более радикальные варианты и тут же отметал их, они несли риск поломать психику жены. В конце концов остановился на внедрении своего сознания в матрицу ее личности.

Наработанный опыт с оперированием своего сознания давал мне шансы на успех, но все же отработал методику воздействия на разных живых объектах. Подопытными стали бродячие кошки и собаки, крысы, птицы. Я в астрале находил животных во дворах и на улице, захватывал сознанием их мозг, подавляя слабое сопротивление разума и природные инстинкты. Старался работать бережнее, без лишних мучений, но все же первые опыты окончились гибелью объектов или потерей рефлексов, что практически означало одно и то же. После нескольких десятков экспериментов нашел общую для разных живых организмов последовательность и характеристики операции с требуемым уровнем контроля и наименьшим риском для них.

Окончательную отработку взлома и подчинения чужого сознания провел на реальном материале в Хитровке, известном всему городу криминальном центре. Проник в астральном поле в одно из здешних "злачных" мест - кафе-забегаловку, обнаружил в его подсобном помещении наркопритон. На полу, на расстеленных матрасах, лежали принявшие дозу клиенты, в соседней каморке торговец отравой отпускал очередному страждущему чек с героином. Без какого-нибудь сомнения проник в мозг жертвы, отсек хлынувшие в мое сознание образы и мысли подопытного. Спокойно и сосредоточенно, как на операции, взял под свой контроль логический, эмоциональный и двигательный центры, нейронные цепи, а затем все управляющие организмом каналы.

Я теперь видел и чувствовал окружающую обстановку глазами, другими органами подопечного. До моего сознания еще доходили отголоски мыслей и инстинктов захваченной личности, она пыталась после первого ошеломления от внезапного нападения вернуть себе контроль организма. Пошел на небольшой риск, решил поэкспериментировать с сознанием своей жертвы. Особой угрозы он мне не представлял, знал, что в любой момент могу изолировать или подавить его. Чуть открыл канал передачи информации, уже более четко услышал суматошные мысли торговца зельем, панически задающего один вопрос: - Что со мной, что со мной?

Объяснять ему что-то не собирался, провел мысленный экспресс-допрос:

- "Как тебя зовут?"

Вопрос я задал для чистоты эксперимента, вся память подопытного и без того для меня как открытая книга.

- "Кто это? Что от меня надо?"

- "Вопросы задаю я, твое дело отвечать. Иначе замолчишь навеки. Понятно?"

- "Да, да, понятно."

- "Так как тебя зовут?"

- "Леня, Кораблев Леня."

- "Кто у тебя старший, от кого получаешь товар?"

- "Бригадир Веня Старовойтов, мы зовем его Старым."

Допрос я вел недолго, задал Лене два десятка вопросов, на которые он отвечал быстро, почти не задумываясь. Иногда пытался юлить, пытаясь обойтись отговорками - не знаю, не видел. Тогда я наносил ему болевой шок - внушал непереносимые страдания, чувство удушья или чесотки, он ее боялся до ужаса.

После торговец под моим контролем выполнял простые команды - вставал, поднимал руку, выговаривал за мной слова и предложения. Для такого опыта я частично возвращал ему возможность двигаться или говорить. В принципе, лишний раз убедился, что могу не только управлять чужим телом, отключив сознание жертвы, но и манипулировать самой личностью. Правда, желательно опробовать такую практику еще с другими "клиентами", особенности их воли и характера могут внести какие-то коррективы. Но оставил подобные эксперименты на будущее, пока же мне надо приниматься за Наташу.