Страница 92 из 127
- Сергей, что у нее за болезнь? - обратился ко мне Костин, как мне показалось, с лукавством, ему уж хорошо должно быть известно, чем же была больна известная певица. Отвечаю спокойно, меня этот разговор особо не беспокоил, еще неизвестно, кому он больше нужен:
- Остеогенная саркома с множественными злокачественными опухолями костных тканей.
- Вот именно, - поддакнул комитетчик, - сейчас она в полном порядке, у нее есть заключение филиала онкологического центра ЕМС в Варшаве. Хотя раньше его специалисты признавались в бессилии помочь Анне Виктории.
Опять же специально для наших собеседников Костин ввернул в свою речь название уважаемого среди онкологов мира международного центра. Но, думаю, и без того слушающие нас врачи прониклись моей значимостью, оба во все глаза изучающе всматривались в меня. Завершил говоривший словами:
- Сергей согласился сотрудничать с вашей клиникой, можете по необходимости привлекать его в особых, безотлагательных случаях. Думаю, он будет вам полезен. Условия его работы обсудите сами. Ко мне вопросы есть?
Уже после ухода комитетчика специалисты клиники принялись расспрашивать о моей практике лечения онкологических больных, их диагнозе, стадии болезни, о природе моих операций. Отвечал подробно, приводил по памяти данные из истории болезни, о своем заключении, проведенных оперативных процедурах. Конечно, мои методы остались для них необъяснимым волшебством, но в их результатах не усомнились, коль факты говорят за меня. Потом уже решали практические вопросы моего трудоустройства, оплаты, режима работы. Объяснил, что днем я занят, учусь в мединституте на втором курсе, планируется еще работа в институте биологии. Так что о постоянном режиме в штате клиники речи нет, только по вызову в экстренных ситуациях.
Насчет занятий в меде главврач пообещал урегулировать, постарается их сочетать с работой в клинике, особенно практические - их можно проходить здесь же. Так что, если все решится, то большую часть времени я буду в клинике, без ущерба учебному курсу. С таким предложением я согласился, многое из учебных программ я прошел уже самостоятельно, меня больше интересовало реальное их применение под контролем знающих врачей. После оформления в штате научным консультантом в этот же день меня привлекли к первой операции в отделении абдоминальной онкологии, у больного запущенный рак желудка. Его уже готовили к выписке как безнадежного, проведенная химио- и лучевая терапия не помогла, метастазы практически полностью разложили ткани.
Операция во многом была аналогично самой первой, с дядей Ваней, только отличалась степенью поражения органа. Да и сам пациент, мужчина лет пятидесяти, находился в крайней степени истощения жизненных сил, можно сказать, одной ногой в могиле. Жил за счет здорового сердца, все еще питающего энергией умирающий организм. В первую очередь заблокировал болевые сигналы от нервных окончаний, ввел больного в состояние легкого сна. А уже потом тщательно вырезал лучом раковые клетки, выращивал вместо них новую ткань, так участок за участком прошел весь пораженный орган, а затем и соседние, которые тоже отчасти оказались зараженные раковыми образованиями. После удаления всех пострадавших тканей провел общую реабилитацию организма, восстановил иммунную и сердечно-сосудистую системы. На всю операцию у меня ушло три часа, вдвое меньше, чем на первую. Я даже не делал перерывы, сил у меня хватило провести ее за один сеанс.
Сразу после завершения операции моего больного повезли на обследование. Еще через час получили результаты рентгена и биопсии ткани с заключением - патологии не обнаружено, пациент здоров! К этому времени я немного отдохнул в ординаторской, пообедал вместе с Левашовой, она пригласила меня в столовую для сотрудников клиники. Снимки и результаты анализа принесли к ней в кабинет, когда я рассказывал Ираиде Кирилловне о ходе проведенной операции, выявленной патологии пораженного органа. Видно было, как с нетерпением врач взялась за переданные ей карточки, долго их рассматривала, сосредоточенно изучала каждую деталь и цифру. Понятно ее состояние - слышать об абстрактных для нее эпизодах и видеть самой итоги проведенной в ее клинике операции, практически на ее и других специалистов глазах, как говорят в Одессе, - это две большие разницы.
После такого убедительного примера сомнений у нее не осталось, взялась планировать последующие операции со сложными больными. Таких у нее по всем отделениям клиники набралось немало, около десятка почти безнадежных, немногим лучше первого пациента. Пришлось вмешаться в ее расчеты с ежедневными операциями, объяснить, что такая нагрузка мне не по силам. Надо, как минимум, три дня для восстановления резерва энергии. Да и пока еще не решен вопрос с моими занятиями в мединституте, пропускать их мне нельзя. Заметно по расстроенному лицу ведущего онколога, что она уже строила голубые планы с чудо-лекарем, а он взбрыкнул, ставит свои условия. И ничего с ним не поделаешь, придется подстраиваться. Такие ее мысли мне понятны без слов, но идти на поводу в ущерб себе я не собирался. И без того пошел навстречу клинике и больным, ранее я проводил сложные сеансы раз в неделю.
С тех пор так и повелось, каждые три дня вел операции, больных для них отбирала сама Левашова. Она знакомила меня с историей болезни, проведенном лечебном курсе. Я еще осматривал их, мог заранее продумать примерный ход предстоящего сеанса. Такой подход позволил более рационально, с меньшими затратами энергии, вести свои операции. У меня с Ираидой Кирилловной сложились вполне нормальные, уважительные отношения. В свободное время она рассказывала мне о своей богатой практике и научных изысканиях, природе и методах лечения онкологических заболеваний, необычных патологиях. Ее истории и сведения во многом представились мне интересными и поучительными.