Страница 83 из 127
В голосе ее звучала та страсть, с которой отдавалась мне, она зацепила, завела меня снова, почти невольно ответил: - Приду.
Наши встречи продолжались не один день, пока у нее не объявился жених, позвавший замуж. Но и тогда изредка звонила мне, а потом украдкой, на квартире у подруги, отдавалась с непреходящей страстью. О нашей связи узнали мамы, отчитали нас - у девушки на носу свадьба, а она милуется с другим. Я, собственно, и не настаивал на продолжении отношений, в наших встречах инициатива исходила от Маши. Когда же она заявила мне о расставании, я легко согласился, на том и закончилась наша любовная история.
Почти сразу после Маши вереницей пошли другие страждущие - дядя Ваня, старший брат мамы, у него оказался рак толстой кишки; дядя Степа, с первой моей работы - ДОКа, о нем меня попросил отец; Евгений, брат Алены, я ему лечил врожденный порок сердца, приведший к инфаркту. Других больных я даже не знал - друзья и подруги родных, дети и взрослые. За весну и лето ко мне обратились почти два десятка пациентов. Лечил у них на дому, превращать свой в лазарет не было никакого желания.
Кому-то я помог сразу, как Маше, другим только заблокировал болезнь - с раком, сахарным диабетом, СПИДом, еще некоторыми сложными патологиями пока у меня еще нет возможности излечения. Довелось и отказывать - слишком запущенная ситуация, я уже бессилен хоть как-то реально помочь. Или, напротив, приходили с элементарными недомоганиями, даже не обратившись ранее к врачам. Терять время с ними не мог, когда в помощи нуждались больные с более серьезными клиниками.
Плату за лечение я не брал, не только с родственников, но и чужих мне людей. Правда, от подарков не отказывался, если они преподносились не из желания откупиться. Мне достаточно было обычной благодарности, от чистого сердца. Но не деньги, мне казалось, они вносили что-то грязное, продажное, отвратное душе. Странно, что подобного со мной не происходило, когда я принимал дары от криминального авторитета, пусть даже и отдавал их нуждающимся. Не знаю, в чем причина, какие помыслы ведут мою душу, но я доверял ей, как и своей совести.
Возможно, сработала интуиция, но то, что лечил я безвозмездно, помогло, когда в самый разгар моей врачебной практики мною заинтересовалась прокуратура. Однажды вечером не успел войти в дом после работы, как ко мне поспешила Алена, проговаривая на ходу обеспокоенным голосом:
- Сережа, тебе прислали повестку, вот она!
Читаю: - Гражданин такой-то, вам необходимо прибыть для дачи показаний по такому-то делу, - дальше написаны фамилия следователя, номер кабинета и время.
Сразу пришла мысль, что вызов связан с моими лечебными делами. Наверное, в прокуратуру поступил донос от кого-то из отказанных мною пациентов, или прознали по другим каналам. Особого беспокойства я не испытывал, почему-то был уверен, что обойдется без серьезных неприятностей. Поторопился успокоить подругу:
- Не волнуйся, Алена, завтра схожу и выясню. Думаю, все образуется. Ты же веришь моему чутью? А оно так и подсказывает.
Но все же без переживаний в этот вечер не обошлось, чувствовал подавленное настроение жен, напряжение в ожидании худшего. Постарался развеять их опасения нужными словами, всем своим бодрым видом. Судя по тому, что они заулыбались, с лиц ушла тень тревоги, мне удалось внести какой-то покой в их мятущие души.
На следующее утро поехал в городскую прокуратуру, на проходной мне выписали пропуск, поднялся на второй этаж. После стука в дверь и ответного: - Войдите, - прошел в кабинет, увидел за столом лысоватого мужчину средних лет в штатском. Представился и передал ему повестку и пропуск. Он посмотрел на меня внимательно поверх очков, а потом добродушным тоном проговорил:
- А, Евсеев. Проходи, присаживайся.
- Так, играет в доброго следователя, - проскочила в голове мысль, скромно присел на стуле и постарался выразить на лице готовность сотрудничать с таким важным чином.
- Что же ты, Евсеев, закон нарушаешь! Без разрешения занимаешься медицинскими услугами. Нехорошо. Вроде серьезный парень, хорошо учишься, есть семья. А вдруг навредишь больному или, не приведи господи, беда случится! Ты же только учишься на доктора, умений-то мало.
В таком душеспасительном тоне Васильев, ведущий мое дело следователь, толковал еще минут пять. Я покаянно молчал, иногда кивал головой, соглашаясь с мудрыми изречениями говорящего.
Посчитав, что обработал меня достаточно, следователь уже строгим голосом продолжил:
- За подобные противоправные действия по статье Уголовного кодекса, - дальше он назвал ее номер и подпункт, - предусмотрены исправительные работы или лишение свободы до трех лет. Чистосердечное признание может серьезно сократить этот срок. Так что, пиши признание своей вины, суд учтет твое раскаяние.
Я уже читал эту статью, но в ней для меня есть зацепка, даже две. Главное, нет потерпевших, от моего лечения никто не пострадал, тем более - не умер. Да и речь в ней идет о незаконной частной медицинской практике, то есть об оказании платных услуг. А я ведь плату не брал! Максимум, что может грозить - привлечение к административной ответственности, но не к уголовной.
Виноватым голосом признал нарушение закона, но потом все же оговорил, что не по той статье и вовсе не по Уголовному кодексу, а Административному.
Куда-то неведомо ушло все добродушие следователя, он рвал и метал. Обвинял в злоумышлении, сопротивлении следствию, прочих грехах. Но все же отпустил меня, под моим нажимом, у него уже созрела мысль посадить меня в камеру на время следствия. После Васильев и привлеченные им сотрудники прокуратуры и милиции "рыли землю", искали компромат на меня. Проверили всех моих больных, давили на них, но никто не дал показания, что я брал плату или навредил их здоровью. Почти месяц шло следствие, но все же дело закрыли за отсутствием состава преступления, так записали в постановлении.