Страница 19 из 33
— У вас какое-то событие, и при этом его вы празднуете в одиночестве? — Он удивленно посмотрел на меня. — Мне кажется у таких как вы толпы поклонниц и помощников, бедным рабочим потерявшим самое дорогое вы точно не выглядите.
— Внешность может быть обманчива, — я прокашлялся, — за красивым фасадом может скрываться столько таин…- Я погрустнел на секунду, но тут же улыбнулся.
— Вы наверное правы. — Джон отвернулся и посмотрел в окно, — А я вот никак не выберусь из этого дерьма под названием: «Время лечит». Работа, она отвлекает, да я стараюсь не брать выходных, чтобы просто не быть одному, потому что ненавижу — пустой дом, ненавижу — пустую жизнь. — Отец Вики залпом выпил вовремя наполненный мной стакан обжигающей жидкости.
От своей откровенности он слегка смутился, наверняка подумал, что нагружает малознакомого собеседника лишней ерундой. Но для меня все его слова были настолько правильными и всё что он испытывал внутри присутствовала и в моей душе. Но только умение показывать на публику, безразличие делало мне великое одолжение от ненужных вопросов.
Джон молчал, довольно долго, то ли обдумывал, что мне сказать, или вообще думал, зачем он сказал, это мне. Я решил прервать его мысли и впервые за этот месяц сняв маску: «всё хорошо, живу дальше», я продолжил наш диалог:
— Понимаю вас… — Я взял бутылку с алкоголем и наполнил им стакан Джона и свой до самых краёв. — Не так давно потерял близкого человека, — горло будто заледенело от нахлынувщих воспоминаний, а я ведь ни с кем не делился, просто молчал, старался не думать, работал лишь бы не вспоминать её.
Прокашлявшись я выпил половину стакана. Смотря как жидкость переживалась под искусственным освещением в баре продолжил речь:
— Я даже не смог с ней проститься, да чёрт! Я не успел ей сказать, что чувствую к ней. — Джон молчал, так же как и я.
— Моя дочь, она мне помогала тем, что вселяла веру, она верила в меня, в то что у меня всё получится, то что я у неё самый лучший. — Джон взял вилку и несмело стал ковырять еду. — И вы знаете, это всегда помогало, она была единственным смыслом моей жизни. — Он взял своей стакан и пригубил напиток, потом взглянул на меня и продолжил: — Если ваш близкий человек, верил в вас Питер, думаю, что он чувствовал и то как вы относитесь к нему. Иногда действия говорят больше, чем те самые слова.
Я смотрел на отца Вики и видел, то как он любил Вики и как сильно страдал, от того, что потерял. А ведь он потерял не только её, но и жену тоже… Его боль была осязаема и будто витала в воздухе. Свою же боль я годами привыкший прятать, запирал в своей душе и старался потерять этот чёртов ключ от неё навсегда. Но сколько бы я не убегал от этой царапающей душу боли, то чувство, которые Вики помогла мне ощутить, оно не могло бесследно исчезнуть, казалось я никогда не смогу её забыть, да я просто не хотел этого. Я ненавидел себя за то что, она хрупкая и беззащитная пожертвовала собой и умерла… А я такой сильный и непобедимый, никак не препятствовал её решению. Я ненавидел себя, что я был жив, а её не было.
Мы долго разговаривали, даже смеялись, Джон мне понравился своей открытостью и простотой. Он рассказывал моменты из своего прошлого, детство Вики. За это время, что мы проговорили, будто просмотрел кассету с фильмом: «Вики Уокер и её семья». Впервые за этот месяц мне было так спокойно и уютно. Я совершенно позабыл о том кем вообще являюсь, и что весь ад у моих ног и армия готова выполнить любой приказ. Я просто побыл этот вечер человеком и мне понравилось. Я понял Вики, которая никак не хотела принимать этот порошок забвения, она не хотела стирать свою память, потому что её отец всю жизнь посвятил ей и только для неё жил. Я был счастлив что Вики прожила такую счастливую, хоть и короткую жизнь, она познала любовь отца, ту которую не знал я.
Сердце учащенно забилось, хотелось разнести этот бар от ненависти к Фенцио, Мальбонте и всем этим тварям, которые лишили жизни Вики дважды, мои глаза неконтролируемо вспыхнули огнём, но Джон за своими рассказами не смотрел на меня, он без умолку рассказывал, про Вики, на его лице сияла улыбка. Эти воспоминания погружали в то время, когда его любимая дочь была с ним и он был полноценным отцом.
Выпив два стакана алкоголя почти залпом, я чуть успокоился, подозвал официанта, сказал:
— Этот прекрасный человек, мой хороший знакомый, теперь, все блюда, любые, которые не закажет, кроме алкоголя, записывайте на мой счёт. Я оставлю предоплату и буду вносить её ежемесячно! — Официант поклонился и убежал забрав деньги, которые я ему щедро дал.
— Нет, нет, нет! — Категоричным голосом начал Джон, — я не могу принять ваш жест доброй воли, Питер…
— С алкоголем завязывайте, а вот хорошая пища ещё никому не вредила.
— Так говорила моя дочь, часто ругала, что плохо питаюсь. — Его глаза заслезились. — А она превосходно готовила, и мне этого не хватает в моём доме, её звонкого смеха и сырников…
Джон смахнул слезы и улыбнувшись сказал:
— Спасибо вам, за то что выслушали, а ведь мне и поделиться не с кем… — Он махнул рукой. Да и кто слушать станет старого одного часто выпивающего человека.
— Я стал… — чуть прокашлявшись нервно поправил волосы и продолжил: — Ради памяти дочери, не теряйте себя, живите дальше.
— А вы, — он вопросительно посмотрел на меня, — вы живёте дальше как, после того как потеряли смысл этой жизни?
Я не ответил, потому что не жил, а существовал. Хотел весь мир разделить с ней одной, к её ногам положить все виданные и невиданные сокровища, хотел засыпать и просыпаться в объятьях его дочери. Хотел ловить на себе её улыбки, гладить её бархатную кожу, целовать её нежные уста. Казалось, мне вечности на это было бы мало. Но теперь мне просто не для кого и не для чего было существовать.
Распрощавшись с Джоном, я вызвал водоворот и приземлился не у себя в адской империи, а на склоне тех величественных гор, того безумно холодного места. Моя душа, в последнее время очень напоминала все эти ледники. После смерти Вики, зарекался не при каких обстоятельствах не прилетать сюда, но не смог. После такого тёплого и душевного разговора с Джоном меня опять накрыла волна боли. Это место ассоциировалось с Вики, с тем самым поцелуем, который заставил моё сердце оттаять и чувствовать, но теперь это место и всё что произошло вновь заставило его покрыться тонной льда.
Морозный ветер обдувал моё тело, мысли смешались и захотелось выплеснуть всё что так долго ждало своего часа чтобы выйти. Я упал на колени и стал бить заснеженную землю кулаками разбивая их в кровь. Я стал кричать, зная, что никто никогда не услышит, никто не увидит, что нынешний король ада настолько жалок. Я стал плакать, как какая-то слабая и безвольная тварь.
«Уокер, вернись, я люблю тебя!!!»
«Я тебя люблю, Вики!!!»
«Ты мне нужна, пожалуйста…»
Крик перерастающий в рык, злость и бессилие от своей ничтожности. Руки превратились в кровавое месиво, а снег окрасился в алый цвет.
Но я не унимался, мне было этого мало, казалось вот сейчас как никогда мне не хватало моего отца. Того самого садиста, который регулярно напоминал мне моё место во всей этой цепочке, тот кто возвращал меня в реальность ударом хлыста по старым шрамам. Эти удары были чем-то совсем обыкновенным и даже семейным.
Для своих детей родители всегда делали подарки, в аду, это не было исключением. Я знал это по Мими. Её детство мне напоминало, что-то отнюдь не адское, как раз таки полную противоположность моему «незабываемому» детству. Она всегда с такой гордостью показывала, что ей подарил отец и я был рад за неё, потому что сам никогда не получал ни единого подарка. Однажды, решился спросить отца, почему мне не положены такие, пусть даже глупые, но такие нужные на тот момент подарки. Ответ на мой вопрос растекся красной полосой и позже я закрасил это «весёлое» напоминание чёрной краской, которая прекратилась в татуировки…
Поэтому после смерти отца, меня до сих пор не покидала мысль, что меня за какую-то оплошность, вот-вот должны наказать. И сложно было представить то, что наказание и тем самым карателем теперь являлся я.