Страница 171 из 174
На четырнадцатый день их полета Клаус Гауптман тихо попросил разрешения войти в каюту Фушьен, предоставленную хозяйкой Хонор. Пять из двенадцати ее гвардейцев погибли вместе с остальным экипажем, но когда появился Гауптман, на часах у двери стоял Джейми Кэндлесс. Хонор смогла расслышать холодное презрение в голосе Джейми, когда он объявил ей имя посетителя, и такое же презрение она увидела в глазах Эндрю Лафолле, когда магнат вошел в дверь. Но оба охранника даже не догадывались об истинной причине его посещения.
- Леди Харрингтон, - сказал он, - я пришел принести свои извинения.
Слова получились негромкими и маловыразительными, но тон был решительным, и Хонор через Нимица почувствовала, что он говорит искренне.
- Принести извинения, мистер Гауптман? - ответила она как можно более нейтральным голосом.
- Да. - Он откашлялся, прочищая горло, и прямо посмотрел ей в глаза. Я не испытываю к вам особой симпатии, миледи. От этого я чувствую себя еще более неловко, но, вне зависимости от моих чувств к вам, я понимаю,что относился к вам... ужасно. Я не буду вдаваться в детали. Я только скажу, что глубоко сожалею об этом. Этого больше не повторится. Я обязан вам своей жизнью. Но что еще более важно, я обязан вам жизнью моей дочери, а я привык отдавать свои долги, к счастью - или к несчастью, может быть, - отчасти потому, что это делает меня время от времени таким сукиным сыном. Но мой долг перед вами нельзя возместить, и я понимаю это. Я могу только сказать спасибо и принести извинения за то, как я говорил с вами - и о вас - все прошедшие годы. Я также был не прав на "Василиске", и я хочу, чтобы вы знали, что я это понимаю.
Хонор спокойно смотрела на него, чувствуя его напряжение и сознавая, как неимоверно трудно ему было сказать все это. Она тоже не испытывала к нему симпатии и сомневалась, что когда-либо будет относиться к нему по-другому, но в этот момент она испытала к нему гораздо большее уважение, чем могла себе представить. Она медленно кивнула.
- Я не стану возражать вам, сэр, - тихо ответила она, и, несмотря на то что его глаза вспыхнули, он принял ее слова без всякого протеста. - А что касается долгов, и я, и моя команда - мы просто выполняли свой долг, и никакого вознаграждения за это не требуется. Но я принимаю ваши извинения, мистер Гауптман.
- Спасибо, - ответил он и, к ее удивлению, усмехнулся слабой, кривой усмешкой. - Как бы вы к этому ни относились, но я знаю, что я в долгу перед вами и вряд ли когда-нибудь смогу его оплатить. Если я или мой картель сможем оказать вам какую-либо услугу, леди Харрингтон, мы в вашем распоряжении.
Она просто кивнула, и его улыбка стала шире.
- А теперь, миледи, у меня есть к вам одна просьба. Я приглашаю вас и вашего древесного кота - или котов, -добавил он, взглянув на Саманту, - на обед сегодня вечером.
- Обед? - Она хотела вежливо отказаться, но он почти умоляюще вскинул руку.
- Пожалуйста, миледи! - проговорил он, гордый и высокомерный человек, прося об одолжении, на которое, как он сам понимал, не имел никакого права. - Я был бы вам очень признателен. Это... важно для меня.
- Я могу спросить почему, сэр?
- Потому что если вы не отобедаете со мной, моя дочь ни за что не поверит, что я действительно извинился перед вами, - признался он. - И не будет со мной разговаривать.
Он смотрел на нее с такой мольбой, что она не могла более отказываться и кивнула.
- Хорошо, мистер Гауптман. Мы придем, - сказала она.
И, к своему удивлению, осталась по-настоящему довольной обедом. Оказалось, что у них со Стейси Гауптман много общего, что поразило ее... и заставило задуматься о человеке, который смог вырастить такую дочь.
А теперь она снова оторвалась от своих мыслей, отбросив в сторону воспоминания, и посмотрела на военнопленных, которых она пригласила в комнату, предоставленную ей герцогом Рабенштранге на главной базе Андерманского Императорского Флота на Потсдаме. Андерманцам не очень приятно было узнать о том, что в пределах их пространства хевениты осуществляют рейдерские операции, и они выразили свое неудовольствие по дипломатическим каналам. Решение АИФ оказать гостеприимство экипажу Хонор (и пленникам) до того времени, когда КФМ сможет забрать их, было еще одним способом для империи подчеркнуть свое отношение к данному факту, и посол Хевена, попытавшийся (безуспешно) требовать передать ему пленных, не мог этого не заметить.
- Спасибо за то, что вы пришли, - сказала она этим самым пленным.
- Пожалуйста, - с иронией ответил Кэслет. - Нам было трудно отказаться от приглашения.
- Конечно. - Хонор улыбнулась и пожала плечами. - Герцог Рабенштранге приглашает нас всех на обед. Он хочет видеть всех, но я попросила вас сначала прийти сюда. Гражданин капитан Хольц уже извещен. По моей рекомендации и с одобрения андерманцев и нашего посланника в империи, вы и все оставшиеся в живых члены команды "Ахмеда" через три дня будете переданы вашему послу. Мы не ставим никаких условий для вашего освобождения.
Улыбка Кэслета застыла, и Хонор ощутила его тревогу, как и тревогу его товарищей. Она на мгновение замолчала, понимая, что ей не следует говорить то, что она хотела сейчас сказать, но не смогла удержаться от искушения. Она откашлялась, прочищая горло, и спокойно продолжала:
- Несмотря на усилия гражданки коммандера Форейкер выведать у моих людей техническую информацию, - сказала она, глядя, как краснеет Форейкер под ее пристальным взглядом, - ни один из вас не видел ничего такого, что уже не было или не будет очень скоро известно вашему флоту от других источников. Например, вы знаете, что наши вспомогательные крейсера имеют тяжелое энергетическое оружие и способны использовать мощные ракетные кассеты, но к настоящему времени другие источники в пределах Конфедерации, несомненно, уже предоставили эту информацию одному из ваших многочисленных шпионов. Соответственно, мы можем возвратить вас в Республику, не подвергая риску себя самих, а учитывая вашу помощь капитану Суковскому и коммандеру Хёрлман, не говоря уже о той помощи, которую оказали люди капитана Хольца "Пилигриму", с нашей стороны было бы неучтиво не освободить вас.