Страница 23 из 101
В своем мире я был вполне обычным, нечистокровным представителем драконьей расы, одним из многих, а человеческие женщины предпочитали скорее эльфов или своих соплеменников. Драконицы же были прихотливы, помимо неземной красоты, хотели от мужчины высокого статуса, богатства и чистой родословной. Словом, мне там почти ничего не светило, с моими любвеобильными предками, не проходившими мимо ни эльфов, ни гномов, ни людей. Разве что оборотней, орков и вампиров в нашем роду вроде не было - но я бы сказал, что это скорее случайность, чем следствие каких-то принципов.
Статуса я, правда, добился, но академия была делом бесперспективным уже тогда, когда я занял пост заместителя ректора. Император мечтал присвоить часть ее земель, и постоянно придумывал новые и новые проверки, условия аккредитации или подсылал своих шпионов. Когда при отсутствии финансирования, он поставил условие о новом полигоне, я понял, что осталось не долго. Собрал все ценное, что можно оттуда вынести, часть перепродал, обратив в камни, часть - в золото. получилась весьма солидная сумма. Если б немного больше времени, я бы ушел обычным порталом, куда и планировал.
Но, как говорил мой наставник, судьба не дает нам времени, только шансы.
Я чувствовал десятки восторженных девичьих взглядов, непривычно ласковое для ноября солнце, морской воздух и пребывал в замечательном настроении. Как-то незаметно во все это вплелась тихая и печальная мелодия. Настолько, что кажется, никто вокруг ее не мог слышать, да и я с трудом улавливал своим обостренным слухом одинокие и протяжные ноты.
Но было в ней что-то родное и волшебное. Сама стихия будто отвечала неизвестному музыканту. И грусть этой мелодии была светлой, смывающей тяжесть и злость с сердца. Несколько мгновений стоял, как завороженный, а потом начал искать. Все куда-то идут, гуляют, бегают по пляжу собаки, кричат чайки. В изобилии постороннего шума звуки дудочки еле слышно. Музыка будто зовет кого-то, и вдруг начинает казаться, что меня. С ней приходит чувство одиночества, чуждости всему, что окружает, и только тот, кто играет на дудочке над волнами, может его развеять.
Музыка дергала за потаенные внутренние струны и я уже сам не мог понять, что творится в моей душе. Когда одиночество стало осязаемым и невыносимым, а призрак, рождаемый музыкой, до боли родным, мелодия оборвалась. От досады я начал тихо рычать и метаться туда сюда по набережной.
Вдруг, от моря повеяло магией. Странной, неуловимо знакомой, с привкусом стихии воды и смерти. Море охотно делилось силой со всеми, кто был здесь но, кажется, только я и неведомый человек замечал это. Тело наполнилось прохладой и легкостью, какая бывает если глубоко нырнуть и позволить себе просто плыть сквозь толщу воды.
Краем глаза, я увидел кого-то неподвижно сидящего на конце пирса. Длинная коса, золотисто-рыжая, свободно заплетенные локоны треплет ветер. Сидит человек на ярко-зеленом коврике, скрестив ноги. Серое пальто и длинная широкая юбка, красный платок вокруг шеи и на плечах. Больше со спины ничего не видно. Стихия делится магией все сильнее, я ощущаю как переполняется, впервые за долгое время, магический резерв, и тут человек оборачивается.
Безошибочно, находит в толпе меня, смотрит несколько секунд, отстраненно, изучающе и отворачивается снова. Драконье зрение позволяет увидеть девичье лицо и серо-зеленые глаза с большими ресницами. Она очень плавно сворачивает коврик, прячет в рюкзак термос, книгу и ...маленькую деревянную дудочку! Кошачьей, уверенной походкой возвращается с пирса на набережную. Начинает подниматься по лестнице, будто забыв о моем существовании. А ведь все встреченные мною девушки оглядывались, улыбались!
Желание поймать и познакомиться, во что бы то и стало, разгорается и заставляет практически бегом пуститься следом. Она будто чувствует, и тоже ускоряет подъем по лестнице, но я гораздо быстрее. И когда между нами остается всего несколько десятков шагов, лестница кончается, а она на бегу запрыгивает в уходящий автобус.
Драконью сущность охватывает разочарование - надеялся, что убегают от нас!
Но, она вновь оборачивается, смотрит мне в глаза, прямо, с непроизносимым вопросом. И я понимаю, что убегали всё-таки от нас, а значит она не так и проста.
Радость пополам с досадой - от того что снова упустил, и, по тому, что бежал все же, не зря. Стоило не боятся привлечь внимание и бежать за ней в полную силу. Никуда бы она от меня, тогда, не ушла, а теперь...
Что ж, иметь две цели лучше, чем ни одной. Что-то в ней зацепило с первого взгляда. Вполне может быть, хороший уровень дара, да и похищать девушек - истинно драконье развлечение. Будем охотится на нее днём, а на некроманта -ночью.
***
"Осколками битых кувшинов
Покрылась земля.
Я иду по ней босиком.
Ты боишься меня.
Мне тебя не догнать.
Тебе не убежать."
Иллария, Некромант.
Дни проходили относительно спокойно. Время шло к Йолю и асфальт сначала покрылся инеем, а после и первым снегом. Как-то незаметно город оделся в шубы и теплые сапоги. На дорогах снег и песок смешались в серую скользкую грязь. Я несколько раз приходила на море, уже ночью, стараясь, чтобы никто меня не увидел. Мы неплохо пообщались и даже несколько душ утопленников удалось счастливо отпустить, но Азраэль услышать меня не торопился.
В преддверии праздника Зимнего Солнцестояния морозы отпустили и подтаявший снег сделал пейзаж бетонных джунглей окончательно серым. Одев неприметное пальто с капюшоном и одев удобные осенние сапоги на теплый носок, отправилась привычной дорогой, на кладбище. После Самайна, там случалось бывать всего несколько раз, из-за чего, привычная уравновешенность в душе давно переросла в неприкаянность.
Я дарю покой им, а они - мне. Прекращают ныть старые шрамы. Тело наливается силой, уходит тяжесть бессонных ночей и человеческой суеты. Не смотря на сравнительно юный возраст, судьба у всякого идущего за смертью, непростая. С детства они узнают, что такое боль, долгие болезни, усталость и непослушное, будто чужое тело. Война между телом и духом прекращается лишь для того, кто принимает и раскрывает свой дар. Но не навсегда...
Потому, к двадцати четырем, Иллария была обладателем многочисленных вывихов, шрамов, одного перелома и слабого зрения. Нельзя сказать, что она была хрупкой или страдала от пережитого. Напротив силы, выносливости и терпения ей было не занимать. А тяжесть ее кулаков и постоянные драки были чуть ли не единственным воспоминанием, которое унесли о ней за десять лет учебы одноклассники. Помимо того, что "ведьма".
Приняв Дар подростком, дело со здоровьем и социальной адаптацией стало потихоньку налаживаться. Как и отношения с местными кладбищами. Тогда же начала просыпаться "вторая половина". Темный, кровожадный демон, посторонний голос и самый верный друг, был созвучен подростковому возрасту и бунтарскому духу.