Правильный выбор- часть 2 - Свой путь

Ренсинк Татьяна

(С. Р. Лепарский)

***

Наконец-то пришел 1828 год для осужденных в Чите, когда после долгих уговоров и прошений от их жен и коменданта Лепарского, им разрешили снять кандалы. Случилось это 1 августа 1828 года.  

Но до этого события в читинском остроге был еще один знаменательный день — день свадьбы пары Анненковых. Невеста приехала к своему осужденному жениху 5 марта 1828 года, оставив в руках его матери новорожденную их дочь. 

Это была Полина Гебль — парижанка, умная, красивая, прибывшая некогда в Россию работать в модной лавке Москвы. И теперь, она последовала за своим возлюбленным — Иваном Александровичем Анненковым (их романтическая история любви и жизни вдохновила впоследствии и знаменитого Александра Дюма к созданию романа «Учитель фехтования»). 

И вот, 4 апреля 1828 года состоялось их венчание в Читинской церкви, на время которого были сняты кандалы. 

Добродушный, понимающий комендант — Станислав Романович Лепарский — ходатайствовал и за разрешение венчания, и за полное снятие цепей. Он даже стал давать «детям декабря» на прочтение те журналы, газеты, что выписывал для себя: «Московский телеграф» и «Русский инвалид». Его душевность и вежливое отношение к каждому заключенному помогло создать атмосферу согласованности, где бы никто не был притеснен, или угнетен тяжестью труда...

И вновь, как заключенные и привыкли, дверь в каждую камеру открывалась и входил светящийся доброй душой офицер, тоже, как и Лепарский, по-человечески относящийся и к тем, кого признали государственными преступниками:

-Утро уже. Пора работать! - хлопнул он в ладоши. - Кто идет?

-Я, - сразу вызвался Алексей и стал подниматься.

-И все? - в воцарившемся молчании снова спросил офицер. - Ну же... Мало уж... Другие тоже не горят желанием. Мало собирается. А надо... Комендант ведь заметит, несдобровать будет.

-Я пойду. Письмо мне передадут, - поднялся и еще один, встав рядом с Алексеем.

-Слушай, - встал к ним и сосед Алексея.- Ну попроси еще раз, чтобы узнали про твоих, чтобы хоть словечко еще прислали? Сил нет смотреть на твою тоску.

-Благодарю, Андре, не стоит, - шепнул Алексей и замолчал.

Вновь выстроились на работу. Офицер шел впереди, по бокам шли солдаты с ружьями, и все: и они, и «дети декабря» - отправлялись в путь с песней, которая была популярна и до восстания : 

Отечество наше страдает

Под игом твоим, о злодей!

Коль нас деспотизм угнетает,

То свергнем мы трон и царей.

Свобода! Свобода!

Ты царствуй над нами!

Ах! лучше смерть, чем жить рабами, -

Вот клятва каждого из нас…

Вот они и прибыли к месту работы, куда скоро прибыли и те жены, которые уже смогли приехать в Сибирь разделить участь мужей. Они пришли из своих домов, где поселились недалеко от читинской тюрьмы.  В руках у них были то газеты, то книги, шахматы да угощения. Принесли снова самовар, разложили ковры и складные стулья. Завелись беседы, споры. Стал снова длиться, как уже все привыкли, завтрак, пока один из часовых не призвал все же к работе...

-Ну, что ты так немногословен? - спросил Алексея вставший с ним копать ров. 

-Тебе, Никита, от родных приходят даже библиотеки, а мои, словно вымерли, - ответил Алексей. - Будто не знают, где я.

-А может отвернулись? От некоторых отказались, вон, - кивнул другой рядом. - Ты бы не углублялся в эти мысли.

-Нет, Константин, мне тогда передали, что все хорошо, что душою со мной, - отвел взгляд в сторону Алексей, перестав копать.

-Я попросил все же жену, хотя и другие будут опять через своих спрашивать, узнать хоть что-нибудь, - подошел к ним один из довольных мужей и кивнул уставившемуся на него Алексею. - Ну что ты? Наберись терпения. Жди вестей. 

-Не стоило... Наши ангелы и так пишут по двадцать писем в неделю, а тут еще и я, - махнул рукой Алексей, сочувствуя и женам товарищей...

Дамам приходилось писать, и правда, по множеству писем за неделю, чтобы помогать поддерживать связь с родными  людьми. И тем более, приходилось скорее писать письма, поскольку почта  работала медленно: раз в неделю, да проходя разные проверки. Сначала читал письма комендант, потом отправлялись они в канцелярию иркутского генерал-губернатора, а потом и в третье отделение. Доходило до того, что письма шли до назначения месяцами. Сказывалась не только проверка, но и бездорожье, разливы рек, метели, а то и перепутанные адреса... 

И Алексей смотрел на товарища и его супругу, светящуюся в объятиях любимого мужа. Сердце Алексея снова бешено застучало. Сердце снова напомнило о себе и пустило в кровь ручьи надежд получить хоть одно теплое слово из родного дома. А пока он ждал, время неизменно следовало расписанию всех каторжных работ.

К вечеру, после работ, Алексей последовал за товарищами в дом для их бесед. Сидевший среди них товарищ рассказывал им о своих путешествиях, делился опытом. Такие лекции, рассказы каждого, были  занимательны и действовали очень успокаивающе...

-Вас ждут у коменданта, - наклонился вдруг к уху Алексея один из жандармов, который прокрался тихонько к его месту и встал ждать.

-Меня? Я хочу дослушать Торсона! - возмутился Алексей, но тот кивнул, указывая следовать за ним.

Алексея привели к коменданту, снова усадили перед столом, и снова сидел рядом секретарь, готовый записывать каждое слово.

-Добрый вечер, Алексей Николаевич, - сказал строго комендант и, скрестив пальцы рук, положил их перед собой.

-Добрый вечер, Станислав Романович, - ответил Алексей.

Дверь к ним снова открылась. Алексей сидел прямо, и взгляд его застыл на устроившегося на стул рядом с комендантом... Это был граф Павел Петрович Краусе. Рой вопросов заполнил голову Алексея, дыхание замерло и сердце бешено забилось.

-Его превосходительство, а не Станислав Романович, Вам, - поправил слова Алексея граф. - Попрошу обращаться по чину!

-Да, граф, - ответил Алексей, надменно глядя в его глаза, ударяющие строгостью и презрением.

-Итак, для начала, что Вам известно о находящемся до марта в вашей камере Вениамине Соловьеве? - начал распрос граф.

-Ничего не знаю, - ответил в ухмылке Алексей. 

-Что за порядки здесь? - удивленно взглянул на коменданта граф, но тот лишь развел руками в недоумении.

-Вам известно, не скрывайте, что заговор строился уже здесь, не так ли? - с подозрение снова стал смотреть на Алексея граф. - Они будут преданы суду, которым, кстати, - взглянул он снова на коменданта. - Будете руководить Вы, Станислав Романович, объявив нужные приговоры! И не дай Бог, если еще какой заговор строится! 

-Все будет строго, - уверил комендант в ответ.

-Еще бы, - расплылся в улыбке к Алексею граф. - Вы знаете, Алексей Николаевич, а ведь и Ваше время пришло. Вы так долго работали, канцелярии на благо. Завоевали доверие всех товарищей здесь, узнали много, что будет полезно. 

Алексей не совсем понимал, к чему клонил граф Краусе, но настороженно слушал, предчувствуя нежеланную развязку.

-Вы немедленно переводитесь на службу нашим агентом здесь, - сообщил вдруг тот. - Сможете избавиться от этой страшной бороды, - хихикнул он в добавок. - Здесь документ о Вашем переводе, - ткнул он пальцем в документ перед глазами уже знающего обо всем коменданта, который закивал в подтверждении факта. - Вы будете проводить допросы...

-Как же наивны Вы, граф, раз думаете я буду кого-либо допрашивать, или доносить все, что знаю? - перебил его речь в насмешке Алексей.

-Молитесь Богу, чтобы я не приказал Вас сейчас наказать, вместо определения на должность, - выдал граф. - И обращайтесь по чину!

-А надо мной не была совершена гражданская казнь. Чинов не лишался, а потому и обращаться буду так, как считаю нужным. И что Вы мне сделаете? Опять цепи напялите? Да давайте! - насмехался в гневе Алексей и сложил на груди руки.

-Вы будете проводить допросы, - сделал удар на «будете» граф. - Вы будете следить за каждым их шагом, а за каждым Вашим шагом и словом тоже будут следить, все записывать и отсылать нам в канцелярию. Вы здесь не единственный наш человек. Мы устанавливаем строгий контроль после Зерентуйского заговора. И в следствии, скорее строится новая тюрьма. И там не будет легче!

-Я не ваш человек, и должности мне вашей не надо, - высказал свое Алексей.

-А я уверен, что чтобы оградить других от лишних подозрений, допросов иным человеком из канцелярии, более грубым и допытливым, Вы будете выполнять наши требования. Тем более, чтобы не стало Вашей матушке еще хуже. Вы ведь не знаете, что она стала часто болеть, - начал давить угрозами граф. - Батюшке еще хуже. Еле спасли от сердечного приступа. Так вот, сообщу, что ваши заговорщики здесь убили своего предателя, бежали. Но их всех все равно нашли и арестовали. Подлец Сухинов все пытается принять яд. Вы знаете, что поймали уже двадцать человек? Хотите, чтобы еще кого взяли,... отсюда?

Алексей молчал. Ставший довольным граф обратился снова к коменданту, который некоторое время назад отошел слушать их беседу в стороне.

-А Вы сомневались, Станислав Романович. Видите, как слаб он духом? Им можно управлять, как заблагорассудится!

-Вы заблуждаетесь, граф, - сдерживая гнев, вымолвил Алексей. - Я молчу не от того, что буду плясать под вашу балалайку, а чтобы не дать по Вашей свиной роже.

-Изморили Вы меня грубостью, князь... А еще из знатного рода! Да вас всех надо было казнить тогда, - ответил спокойствием граф и встал. - Что ж, указания даны... Больше я оставаться здесь не намерен. Тем более, что по пути домой хочу купить жене в подарок новых канареек. Те трагически погибли, - развел он руками и улыбнулся закивавшему в понимании коменданту.

-Ваша правда, Павел Петрович, - ответил тот. - Хороший подарок...

-Верно, не будет больше переживать по этому поводу, - улыбнулся граф. - Моя Милана Александровна очень чувствительна! Слава Богу, что у нас есть сын, которым она занята, - сообщил он и взглянул на Алексея, ошарашенного от того, что услышал.

И свой шок Алексей не смог скрыть, как ни старался продолжать держаться прямо, не шевелиться и заглатывать пронзившую его боль. 

-Да, графиня Зорина стала моей супругой, - подтвердил ему довольный граф. - Вам не сообщали?

-Нет, - сквозь зубы проговорил Алексей.

-А вот и первый допрашиваемый, - указал взглядом на только что открывшуюся к ним дверь, куда привели одного из заключенных.

Алексей оглянулся. Перед ними стоял его товарищ по камере и ставший близким другом по несчастью - Андрей Розен.

-Проходите, Андрей Евгеньевич, - спокойным голосом призвал того комендант сесть к столу и обратился тут же к Алексею. - А Вас, Алексей Николаевич, прошу занять место напротив.

-Да, да, - кивнул граф Краусе. - И читайте все вопросы с листа перед глазами. -Это в помощь, - указал он рукой на стол, но Алексей не двигался с места. - Встать! - крикнул тогда граф.

-Иди, Лешка, делай, как просят, - шепнул рядом Андрей, и Алексей послушно устроился напротив.

-Что ж, Станислав Романович, Вы все инструкции получили. Теперь самое время ускорить строительство тюрьмы в Петровском заводе! Указания подполковнику Маслову тоже даны. Он здесь будет следить и выполнять свою секретную миссию... Кстати, Алексей Николаевич, - вновь обратился граф Краусе к Алексею. - Вы будете подчиняться и подполковнику Маслову... Что ж, выполняйте, - поклонил он головой и покинул кабинет.

-Задавайте их вопросы, Алексей Николаевич, - спокойным голосом сказал комендант Алексею, тут же усмехнувшемуся в ответ:

-Вы не поняли, я не вступаю в подобные интриги.

-Лешка, - расплылся в доброй улыбке Андрей. - Задавай их вопросы. А что я отвечу, это мое дело, - кивнул он в сторону начавшего все записывать. 

-Нет. Я не был предателем и не стану им, - отказывался наотрез Алексей.

-Когда тебя увели, нашу лекцию прервали, и все рассказали о твоем назначении. И ты не поверишь, прокатился дружный хохот всех нас! - рассказывал воодушевленный Андрей. - Ни один не усомнится в тебе и будет только рад твоим расспросам. Что всем тем, пытающихся убить нас и духовно? Не выйдет у них ничего. 

Алексей еще помолчал, но подбадривающий друг все настаивал и ждал вопросов.

-Представляться надо? Андрей Герман Гейнрих Евгеньевич Розен, - улыбаясь, сообщил Андрей.

-Что известно о готовящемся заговоре спасти всех осужденных с восстания от четырнадцатого декабря? - прочитал вопрос Алексей.

-Никто и не подозревал о таком, - в улыбке пожал плечами Андрей. - Уже все смирились и о побеге не мыслит. А вот что известно о моем прибытии сюда! Все хочу пожаловаться на то, что на десятой версте от станции перед Читой лопнула шлея! Лошади понеслись, и меня с Глебовым выкинуло из повозки. Хорошо, не убило! Вот, жалуюсь на бедность Сибири! - разводил Андрей руками. - Даже веревок нормальных нет. Так же чуть не пострадали и другие, как наш Николай Бестужев!

-Это точно, - согласился Алексей и вместе с ним взглянул на все записывающего рядом секретаря.

-А как заставить пытались кольцо обручальное снять! Это вообще немыслимо! Пусть и преступники, но к чему такое отношение, грубость? Суд был, расплата пришла, так будьте добры теперь вести по-человечески, верно? - продолжал Андрей и махнул рукой.

-Господа, время вышло, - взглянул комендант на тикающие в углу часы. - Уже поздно. Вам пора в камеру, Андрей Евгеньевич,... а Вас, Алексей Николаевич, проводят в Вашу комнату... Вы теперь состоите на службе, и не место Вам жить в камере.

-Да, Станислав Романович, - кивнул Андрей, и тот ему протянул журнал:

-Вот, «Московский телеграф», почитайте на досуге и передадите друзьям...

-Благодарю, - кивнул Андрей в ответ и взял журнал. - Лешка... Ты не забывай нас, - взглянул он в беспокойные глаза Алексея и встал рядом с подошедшим к нему жандармом. - Ребята просили передать, что все равно верят в тебя и поддерживают.

-Я останусь с вами, - уверил Алексей.

Друзья обменялись теплом дружеских улыбок и знали, что ничто и никто теперь не сможет испортить им жизнь, которую они начали строить заново. 

Но все же, Алексей, уединившись наконец-то в своей уютной после камеры комнате, еще долго не решался ни сесть, ни сделать и шага. Его мучали воспоминания от встречи с графом Краусе, о его словах про Милану. Он думал о ней и никак не укладывалось в его голове, как и почему она, та, которую он любил всем сердцем, отдала себя его врагу. 

Совсем замучившись от боли, что била и колола, от слов Краусе, что так и вспоминались, так и кружились, Алексей облокотился на стену. Его глазам виделся лишь ночной свет из окна, который, казалось, тоже давил, принося ужасную мигрень.