Страница 3 из 29
– Ах ты, мерзавец! Ведь говорила дочери не раз, что ты ей изменяешь. Была на все сто уверена! Но чтобы с мужиком! В супружеской постели... И где Настя?
– Мама! – я протянула огромные волосатые руки к родительнице.
Так хотелось обнять самого родного человека на земле. Но мама порыва не оценила. Разозлилась еще больше:
– Обалдеть! Зять любовника в дом притащил. А тот меня уже мамой зовет. Где моя дочь? Где Настя?!
– Здесь! – я ткнула себя в грудь, пытаясь объяснить.
– Что??? Что он хочет сказать? – мама повернулась к Егору.
– На живот показывает...Судя по брюху, он ее сожрал! – ляпнул Егор.
Мама, наверное, вспомнила "Красную шапочку", потому что ловко стащила с антресоли лыжную палку и приближалась ко мне, намереваясь ударить. Или распороть живот. Но родная мать была не единственной опасностью. Законный супруг тоже жаждал крови.
– Надежда Витальевна! Я не знаю, кто это! Как в кровати оказался. Но сейчас он нам все расскажет.
Муж встал в боксерскую стойку, явно желая заехать мне в челюсть. Или в глаз. С одной стороны, лицо не мое, пусть ставит фонари противному Петровичу. А с другой... больно ведь будет мне. Бежать! Я осмотрелась вокруг, схватила висевший на стуле спортивный костюм мужа и пулей вылетела из квартиры. Мама и Егор продолжали преследовать. Матушка по-прежнему была вооружена лыжной палкой. Егор схватил на ходу в прихожей первое, что попалось – удочку. Я слетела по лестнице и выскочила на улицу. Родные и любимые, жаждавшие моей погибели, не отставали. Прохожие с удивлением пялились на нас. Да и как иначе? Было чему удивиться. Первым мчался толстый мужик в дамской пижаме. Следом – второй, более молодой и стройный, но в семейных трусах. Он старался догнать первого и долбануть удочкой. Завершала странный утренний марафон пожилая дама в одной ситцевой ночнушке и лыжной палкой в руках.
На ногах у всех были домашние тапочки. Мои розовые мягкие обувки в виде поросят растянулись на огромных лапах Петровича и не соскальзывали. Поэтому, несмотря на пивной живот, я медленно, но верно отрывалась от своих преследователей. Ловко свернула в подворотню и окончательно скрылась. В ближайших кустах нацепила спортивный костюм и направилась к Элизе.
Ворвалась в салон. Там, несмотря на ранний час, уже была небольшая очередь.
– Мужчина, будете за мной, – указала мне дама, бывшая первой.
Но мне было плевать. Я забарабанила в дверь магической комнаты.
– Кто там возмущенно?! – спросила Элиза.
–Это я, Настя! – закричала я в ответ.
Тетки в очереди переглянулись. Но окончательно их вставные челюсти рухнули до пола, когда выскочила Элиза, обняла наглого мужика и сказала:
– Настя, девочка моя, заходи...
Но зайти в магическую обитель мы не успели, резко хлопнула входная дверь. Тетки в приемной вздрогнули, ойкнули и наморщили носы. Воняло жутко. А излучала ужасные ароматы... я. Не та я, что стояла возле Элизы. А та я, что вошла салон. Если совсем точно – мент Петрович в моем теле. Что за разительные перемены произошли с этим самым моим телом всего за одну ночь! Оно жутко воняло. Волосы были растрепаны, и, как мне показалось, их стало немного меньше. Вчерашняя косметика не смыта. Тушь черной каймой размазалась вокруг глаз. Помада растерлась и теперь алела от носа до уха. А платье, что было надето на моем теле, вызывало шок. Такое можно было найти только на помойке.
– Вот платьице на помойке нашел, – подтвердил Петрович мои страшные опасения. – Ну что вылупились? – рявкнул он на всех разом. – Знали бы вы, что мне пережить пришлось.
– Догадываюсь, – ответила я. – Но все же поведай.
Петрович жалобно всхлипнул и стал рассказывать. Вчера он, как и я, не поверил Элизе. Пришел домой, выдул пивка и лег спать. Ночевал один, жена Танька ушла в ночную. Уснул Петрович, по своему обыкновению, в одних семейных трусах. Проснулся от жуткой боли. И обалдел от происходящего. Супруга таскала его за волосы по всей кровати, кусала и царапала. На страсть это было не похоже, потому что Танька выглядела не возбужденной, а озверевшей. Удивило Петровича, как она умудряется его таскать за волосы, которых... нет. И почему с такой легкостью тягает его тело весом в сто тридцать кило?! Когда супруга немного ослабила хватку, он вырвался, удрал и спрятался в ванной. Подошел к зеркалу и взвыл от страха. В отражении была вчерашняя девица из салона, с голым бюстом, ниже из одежды – только его любимые семейные трусы. Теперь он понимал, почему обезумела его жена. Нормальная реакция на молодую, почти голую мадам в супружеской кровати. Петрович с трудом, но вспомнил вчерашние манипуляции Элизы. Неужели ведьма и вправду наколдовала? Додумать мент не смог. Танька, тщетно попинав ванну, пошла в кладовку за топором. Петрович воспользовался моментом и дал деру сразу из ванной на лестничную клетку. Потом на улицу. Но девица с голым бюстом в мужских трусах привлекала внимание. В одном из мусорных бачков мент заметил платье. В него и нарядился.
Петрович вздохнул и закурил.
– Вытащи сигарету немедленно! Ты убиваешь мои дыхательные пути! – рявкнула я.
– И наши! – рыкнули дружно посетители.
– Не брошу. Волнуюсь. Сейчас докурю и убивать пойду! – ответил Петрович и многозначительно посмотрел на Элизу. – Придушу голыми руками.
Теток из приемной как ветром сдуло. Они, внимательно слушавшие весь разговор, ничего не поняли. Но сообразили: вонючая дама замыслила преступление.
Петрович не замедлил претворить свои убийственные планы в жизнь и кинулся на гадалку. Я второй раз за сутки ринулась спасать чужую жизнь. Хорошо, что особых усилий не понадобилось. Просто схватила мента за шиворот помойного платья и даже приподняла от пола. Ох, забыл оборотень, в чьих руках теперь настоящая мужская сила.