Правильный выбор - часть 1 - По следам

Ренсинк Татьяна

***

-Благодарим Вас, Анна Васильевна, что согласились довезти до Нарвы, - сказал Алексей после долгого молчания в карете, где он ехал с баронессой фон Розен, ее спутницей и Миланой.

Молодая баронесса все крутила в руках платочек, которым время от времени подсушивала упрямо намокающие слезами глаза. С доброй завистью взглянув на сидевших перед ней Милану и Алексея, она ответила:

-Не стоит, князь, я от всей души. Я бы и назад вас отвезла, да мне надо обратно. Боюсь, поздно вернусь, но последую совету Вашего друга. Обращусь напрямую к государю. Вот бы отпустили и моего Андре.

-Я очень надеюсь на решение суда, более милостивое, - вымолвил в тонкой нити надежды Алексей.

-Где вас остановить? Нарва уже, - указала на окно баронесса.

-Есть некая лавка купца Отто, - пожал плечами Алексей.

-Да-да, есть, - улыбнулась нежно она. - У брата Андре имение под Нарвой, так он часто сюда приезжает, хвалил эту лавку.

И карета проехала через площадь, свернула на узкую улицу напротив крепости и остановилась. Попрощавшись и еще раз поблагодарив Анну Васильевну, Алексей с Миланой смотрели вслед ее карете, пока та не исчезла из вида на мост, ведущий к Петербургу. 

-Любимая, - нежно обнимая Милану, вымолвил Алексей и, встретив ее ласковые к нему глаза, крепко поцеловал в губы. - Идем, у меня для тебя есть подарок.

Продолжая путь в объятиях друг друга, они вошли в купеческую лавку Отто. Невысокий пожилой продавец тут же обратил все свое внимание к ним, перестав делать какие-то записи в своем журнале.

-Добрый день, чем могу быть полезен? - с немецким акцентом спросил он.

-Добрый день, - кивнул Алексей и, заслышав щебетание нескольких канареек, взглянул в сторону птичьих клеток. - Две канарейки желаю купить для моей невесты, - прижав смутившуюся любимую к себе, улыбнулся он.

-Пожалуйста, - улыбнулся им продавец и схватил одну клетку, где уже сидели две канарейки, начавшие тут же скакать по сторонам. - Вот, такие есть. Гарцские, певучие! Специально выведены в Гарце! Это первые канарейки для вас? Сразу предложу тогда и журнал, где можете прочитать, как за ними ухаживать.

-Да, это впервые для нас, - согласился Алексей и рассмотрел глазами активных канареек в клетке, что им предложили.

Он был доволен, как и смутившаяся его возлюбленная, и Алексей, заплатив за птиц, взял клетку за крючок сверху. Дружелюбный купец укрыл им клетку широким платком и, вручив Милане журнал о канарейках, поклонился.

-Вот и подарок тебе, - хихикнул довольный Алексей, когда вышел с Миланой из лавки.

-Почему?! - удивилась она, несмело глядя на клетку, но по блеску ее счастливых глаз Алексей видел, что подарок ей был по душе.

-Ты знаешь, - прижал он к себе клетку. - Я заметил, что ты любишь птиц, подумал, куплю для дома. И лучше им, чем как у тебя, быть ни с кем не может. Им может была бы судьба попасть в руки равнодушной особы, которой внимание хотели заслужить подобным подарком, либо прожить в лавке всю жизнь, - улыбался Алексей кивающей и хихикающей от его шутливости милой. - А так, - приблизился он к ее ушку. - Будем сидеть в нашем имении, любить друг друга, детей и наших птичек.

Совсем раскрасневшись от его слов, Милана опустила глаза и не смогла вымолвить более ни слова. Лишь улыбка отражала весь полет счастья из нее.

Остановив первого свободного извозчика, Алексей поставил клетку на пол экипажа и помог Милане взойти и сесть. Увидев вдруг и торговок цветами, что стояли у площади, Алексей сказал извозчику ждать и умчался туда. Он купил первый огромный букет белых цветов и быстро вернулся к возлюбленной. 

Милана, сияя от небывалого счастья, не знала уже как выразить все свои чувства, и уткнулась носиком в нежные лепестки врученных ей цветов.

-Что это за цветы?... Они чудесно пахнут, - вымолвила она.

-Не знаю, но я готов подарить тебе весь мир, лишь бы эта улыбка всегда ласкала меня, - нежно сказал Алексей, склонившись к милой, и вновь поцеловал ее в горячие губы.

Воодушевившись и будто забыв обо всех проблемах, что все еще камнем придавливали душу, Алексей устроился рядом с возлюбленной и хотел было сказать извозчику путь, как заметил волнение возле остановившейся на площади кареты.

-Что случилось? - видя выплывшую тревогу на лице любимого, спросила Милана и оглянулась посмотреть туда же.

Из кареты, у входа в крепость, вышел некий генерал, которому собравшаяся толпа прохожих тут же зааплодировала. Он мельком взглянул на народ, пряча свое недовольство в себе, и продолжил пешком путь со своими адъютантами к крепости. 

Заметив, что у этого генерала нет руки, Милана ошарашенно вернула взгляд к Алексею.

-У него нет руки, - произнесла она. - Какой кошмар...

-Он остался жив, - сглотнул Алексей. - Тогда, на Сенатской убили одного из лучших,... генерала Милорадовича, убили командира Гренадерского полка Стюрлера, ранили еще и других, и вот, генерал Велио, как видимо, поплатился рукой...

-Это был он? - оглянулась Милана на уже удалившегося к крепости генерала.

-Да, - задумчиво вымолвил Алексей.

-О, Боже, как я рада, что тебя отпустили, - повторилась Милана в своей радости, но Алексей, виновато опустив глаза, покачал головой:

-Я не был совсем откровенен с тобой.

Застыв в подступившей и к ней тревоге, Милана молчала, ожидая объяснений от милого, и прижала крепче цветы к груди.

-Отпустили,... но до суда, - взглянул он ей в глаза. - Суд вынесет всем окончательные решения. Я очень надеюсь, что нас беда не застанет, но...

-Я пойду следом, - прервала его речь разволновавшаяся любимая.

-Нет, - стал тут же отказываться он. - Я даже думать не хочу о таком исходе! - обратившись к терпеливо ожидающему перед ними извозчику, Алексей воскликнул. - В Гунгербург!

Повозка тронулась и понесла их скорее через занятые улицы Нарвы, унося от города все дальше.

-Нет, - оставаясь в страхе, качала головой Милана. - Что же будет? Что может быть?! Чего ожидать?

-Суда, - повторил Алексей. - А там или свобода, или каторга, или Сибирь.

-Я отправлюсь следом, - прослезилась Милана и встретилась с таким же взглядом милого.

-Нет, - отказал он. - И не будем об этом.

Они молчали всю оставшуюся дорогу. Только канарейки грели их надеждой на удачу. Помогая клетке время от времени оставаться как можно менее подвижной от неровной дороги, они поддерживали ее в своих руках и дарили друг другу улыбки своих крепких чувств.

Когда извозчик доставил их в Гунгербург, Алексей взял клетку в одну руку, а за другую отправился с Миланой вниз по тропе к сосновому бору. Они шли и снова радовались тому времени, когда вместе, что хорошее не должно покинуть. 

Они были уверены, что бы ни случилось, будут вместе навсегда. Настолько крепко было ощущение любви и свободы от всех преград, какие бы ни ждали их в будущем.

И даже ветер, колыхая верхушки гигантов-сосен и сбрасывая иглы с их ветвей, напевал лишь о теплой надежде и вселял уверенность духа. Мягкий под ногами ковер то проминался зеленью мха, то похрустывал от попадающегося под ноги множества шишек, но и он намекал любящим сердцам лишь о хорошем, что ждать бед не стоит.

Вдохнув легкий морской воздух, дышащий вкусом смол, что просачивались из коры стволов, Алексей поставил клетку с птицами наземь. Перед его глазами и глазами вставшей рядом любимой расстилался морской залив. Они стояли на высоком холме и снова смотрели на песчаный берег да горизонт кажущейся нескончаемой воды...

-Солнышко ты мое, - обхватив милую, встал позади нее Алексей и ласково заговорил. - Мы обязательно, слышишь, обязательно должны  обзавестись здесь дачей. Мы бы жили и в нашем имении, и приезжали бы жить сюда. Это необыкновенное место... Здесь воздух свободы, любви...

-Да, я себя как дома чувствую, - вымолвила Милана, наслаждаясь в объятиях любимого и трепетно прижимая букет к груди. - У нас была здесь дача... Только я почти ничего не помню, ни о нашем времени здесь, ни о Нарве. А ведь родные места. Батюшка служил здесь. Имение наше потому тоже было недалеко, - вспоминала Милана и улыбнулась.

-У нас все будет, - уверенно сказал Алексей и, повернувшись, стал целовать ее ладонь и ласкаться об нее щекой. - Родные места всегда останутся родными. Ты только верь, все будет, родная...

-Да, - нежно согрела его ее улыбка, и они снова взялись за руки.

Продолжив свой путь к даче, где пока жили, они скоро вышли на пригорок и остановились. Видя, что у дома стоит карета, а вокруг собрались радостные лица, Милана воскликнула, узнав их:

-Ванечка! Татьяна Васильевна!

-Милана, - в небольшом беспокойстве окликнул ее Алексей. - Ты подругам еще не рассказала о нас?

-Нет, - опустила она в смущении глаза. - Не смогла еще... Ругать будут...

-А Ирине про Дмитрия сказала? Мучается он, хоть и умеет скрывать свои чувства.

-Не желает она слушать. Стоит начать разговор, убегает, - с сожалением ответила Милана.

-Я не смогу долго скрывать про нас от друзей, - покачал головой он. - Понимаешь?

-Я понимаю, - согласилась Милана и подняла к нему свои глаза. - И я не смогу скрывать... от Ивана...

-Ты простишь, если попрошу у него за нас?

-Прощу, - улыбнулась вновь она и, сорвавшись с места, бросилась встречать брата, тут же кинувшись в его распростертые объятия.

Иван кружил ее и смеялся так же от счастья, как и она, и кружащиеся с ними вместе ее белые цветы в руках. Любуясь этой прекрасной встречей, Алексей медленно приблизился и поставил клетку к ногам.

-Это что там? - в любопытстве подскочил Сашка и, заглянув под платок, увидел двух, спокойно сидящих на жердочках, канареек. - Надо же! Уже обзавелись! - нежно улыбнулся он гордому в своем счастье Алексею.

-Обзавелись, - подмигнул он и зашипел. - Тихо.

-А мы за вами! - объявила Татьяна Васильевна, хлопнув радостно в ладоши. - Сразу, как отгуляете семик, возвращаемся в Петербург!

-Отчего такая спешка?! Семик уже завтра! - удивился Дмитрий, стараясь не обращать внимания на отворачивающую от него взгляд Ирину, которая в компании своей сестры тихонько стояла в стороне.

-Ивану надо назад, Милану ждет Катерино Альбертович в театре, а вас ждет Михаил Михайлович. Сказано, надлежит быть в Петербурге и не выезжать. Вот, - протянула конверт Дмитрию Татьяна Васильевна.

-Наконец-то! - воскликнул довольный Сашка. - Как я устал здесь сидеть!

Ванечка, - слышно позвала Милана брата за собой в сторону, когда доброжелательно улыбающаяся ей Татьяна Васильевна любезно отнесла ее букет в дом. - Мне надо поговорить с тобой.

Заметив их уход, Алексей коснулся плеча Сашки:

-Унеси птиц, поставь в спокойное место, я сейчас...

-Он сейчас, - хихикнул тот ему вслед и послушно удалился с клеткой в дом, следом за Дмитрием, взгляд которого не отрывался от строк письма.

Удивленные всему происходящему Ольга и Ирина не двигались с места. Многое беспокоило их, тревожило и уже пугало предчувствиями о том, что жизнь вдруг решила меняться да не спрашивать, хотят ли они этого, выживут ли от подобных перемен, кого потеряют, как уберечь тех, кто еще рядом и кто стал дороже... 

-Что случилось, сестренка? - хихикнул в удивлении Иван и подмигнул нежностью глаз стоявшей неподалеку милой своей Ольге, на лице которой тоже была нежность, но полная глубокой печали.

-Разговор есть, - не зная, как открыться брату, начала Милана.

Подошедший к ним Алексей взял ее тут же за руку. Ему было уже все равно, что удивленные взгляды наблюдающих и вышедших вновь во двор его друзей обращены теперь только к ним с ворохом вопросов. 

Глаза Ивана расширились еще больше от того, что Алексей и его дорогая сестра пали перед ним на колени и опустили взгляды к земле. Послышавшиеся затаенные дыхания наблюдателей замерли, как и дыхание Ивана, и Алексей вымолвил:

-Благослови на венчание нас...

Воцарившееся молчание среди суеты веселых вокруг птиц и летнего ветра длилось будто нескончаемо, пока перед глазами Ивана не оказалась вдруг икона. Феодосия Романовна, сияя такой же молодостью, как все они, протягивала ему икону и кивала:

-Любовь права. Благословенный счастлив. Пресвятая Богородица да поможет им.

Он медленно снова перевел взгляд на стоящих перед ним на коленях. Милана и Алексей взволнованно дышали. Глаза их дрожали искренностью поселившегося в них крепкого чувства. 

Иван помнил, как Алексей искал Милану, что и как о ней говорил. Понимая безысходность, не противясь чистоте любви, которая жила и в нем, Иван взял икону в руки и, крестообразно благословив их, дал каждому поцеловать образ Богородицы.