Голос сердца

Суббота, 18 октября 2003 г.

Ольга

Вчера мне удалось избежать прямого общения с Адамом. Я не была готова с ним разговаривать именно вчера, и поэтому старалась, чтобы мы не пересекались. Однако я спиной всё время ощущала его озадаченно-недоуменный взгляд, чуть ли ни кожей чувствуя, как он меня мысленно спрашивает: «Эй, Соколова, что с тобой случилось?». Наверное, это и вправду выглядело нелепо. Я понимаю, что веду себя как дура, и вечно так носиться я не смогу. Поэтому сегодня решила сделать вид, что ничего не случилось и постараться вести себя как обычно. Непоследовательно, конечно, что совсем для меня нехарактерно. Но что уж теперь поделаешь.

Ага, вот и Идолбаев пожаловал. Еще в дверях парень цепким взглядом охватил всю аудиторию и, увидев меня, не раздумывая направился в мою сторону. «Ну, началось», – подумала я, – «так, надо собраться с мыслями».

-Привет, – поздоровался он, внимательно меня разглядывая (кто бы знал, как мне надоел этот взгляд!)

- Привет, – отозвалась я и слегка улыбнулась: – Как дела?

- Нормально, – улыбнулся он в ответ и заметно повеселел. – А у тебя как?

- Тоже ничего, – надо же, оказывается, не так уж и сложно разговаривать, если фразы стандартные.

Только я успела порадоваться, что зря паниковала столько времени и всё окажется до смешного просто, как Адам всё испортил:

- Подвинься, – велел он мне, кладя свою сумку на стол рядом с моей тетрадью, – я сегодня сяду с тобой.

У меня упало сердце: нет, легко не будет. Но я не подала виду, что мне не хочется с ним сидеть, а попыталась отшутиться:

- Зачем? В этом нет необходимости – сегодня же нет ни тестов, ни контрольных, суфлер тебе не нужен. Да и потом, тебе не кажется, что Рустам и Али без тебя заскучают? – сказала я с улыбкой.

- Не заскучают, – Адам ухмыльнулся, и я вдруг заметила, какой он обаятельный, когда так улыбается, – у Рустама есть Али, а у Али есть Рустам. А у тебя – никого, так что ты можешь заскучать намного быстрее. И по закону справедливости, сегодня я обязан сесть с тобой.

- Да не нужно, – попробовала я отвязаться от него ещё раз. – Я привыкла сидеть одна, мне так удобно, – кстати, это чистая правда, соседи у меня появляются лишь когда надо что-то списать или подсказать. – Ты вовсе не обязан составлять мне компанию.

- Ты права, не обязан, – подтвердил он, – но мне сегодня хочется сесть здесь. Я считаю, что друзья должны сидеть поближе друг к другу – на то они и друзья, ведь так?

На это мне нечего было возразить. Но и пускать его за свою парту у меня не было никакого желания. Молчание затянулось, и парень спросил, нахмурившись:

- Мы ведь все ещё друзья? Или уже нет?

По-хорошему я должна была ответить «нет», но тогда бы он сразу спросил «почему?». На этот вопрос у меня не было внятного ответа. Что я могла ему сказать? «Потому что ты, Адам, меня нервируешь, сбиваешь с толку и лишаешь душевного равновесия»? Не думаю, что он этот аргумент сочтёт достаточным. Поэтому я просто молча подвинулась и уставилась на свою тетрадь по налоговому праву, которую заботливо выложила на стол перед предстоящим семинаром.

Но парень не спешил занять освободившееся место, я опять почувствовала внимательно-изучающий взгляд, а потом он наклонился ко мне поближе, чтобы нас никто не подслушал, и услышала тихий голос:

- Оль, что случилось? Ты передумала со мной дружить? Я что-то никак не пойму: ты мне рада или нет? Ты мне то улыбаешься, то отказываешься отвечать на простой вопрос и смотреть в мою сторону. Это как-то странно, ты не находишь? И что это такое было с тобой вчера? Не думай, что я не заметил твои метания из одной аудитории в другую. Это из-за меня ты так бегала или нет? Только не надо водить меня за нос, Соколова, я этого не потерплю, – и в его голосе я услышала нешуточную угрозу, – говори прямо: что у тебя на уме!

Блин, вот ведь попала, так попала. Кто же мог предположить, что несдержанный Идолбаев окажется таким проницательным, наблюдательным и настолько умным, что сделает из всего увиденного правильные выводы? Я, конечно, сама виновата – веду себя как последняя идиотка. И Адама вполне можно понять: никому не нравится, когда с ним играют в кошки-мышки. Но я же не специально! Просто как-то так само собой выходит. И что теперь ему говорить? Вздохнув, я решила, что лучше всего сказать правду, всё равно я врать никогда не умела. И пусть он даже на меня разозлится – зато один раз и больше не придётся мучиться.

Нужные слова как-то не приходили в голову, наоборот, она была какая-то пустая или ватой набитая вместо мозгов. Я шестым чувством ощущала, как у парня кончается терпение (слишком уж долго я молчала), и он начинает потихоньку злиться. Это выразилось в том, что меня будто начали покалывать сотни иголочек – не очень приятное ощущение. Я еще раз вздохнула:

- Адам, слушай, пожалуйста, не злись на меня. Прости, я понимаю, что веду себя по-дурацки. Я сама себе удивляюсь и не знаю, почему я так себя веду. Мне это совсем не свойственно, поверь. Просто у меня в голове всё перепуталось. Всё дело в том, что мне сложно в себе разобраться и понять хочу я с тобой дружить или нет, – начать было сложнее всего, дальше признания посыпались из меня как из рога изобилия: - Я не знаю, как к тебе относиться. Я боюсь тебя злить. Я не знаю, какой ты на самом деле. Не знаю чего от тебя ожидать. Ты меня нервируешь. Я не знаю, хочу ли я дружить с тобой или нет... Так, это, кажется, уже было. В общем, даже не знаю, что ещё сказать... Я не хотела тебя обманывать, у меня и в мыслях такого не было, поверь. Просто мне кажется, что из затеи с дружбой ничего не получится. Это не значит, что я отказываюсь от своего обещания помогать тебе справляться с гневом. Вообще-то я стараюсь всегда выполнять свои обещания. И это тоже постараюсь выполнить, хотя оно мне не по зубам. Но в остальном я больше ничего не могу тебе обещать.