Страница 3 из 90
- Вот ведь, дурачье! Вы зачем за девочкой гнались?
- Так ма, она же свалилась нам на голову.
- И мы ж нич-ч-о-о-оплохого не хотели, просто оживить ее пытались.
- Оживили? И поэтому гнали ее через весь дом? Что же мне с вами делать?
- Так она сама очухалась. А потом фотоальбом Дэна схватила и убежала.
- А мы что, она бежит, так чего ж не догнать?
- Догнали? Довольны? Счастье ваше, что девочка возрождается. А иначе не сносить нам с вами головы.
Везет той девочке, думала я, полыхая в огне и слушая доносившийся сквозь шум разговор. Я бы тоже с радостью возродилась. А ведь и не пожила еще. Дерево не посадила, сына не родила… Хотя нет, это чисто мужские задачи. Во-о-он, моя мама. Жизнь свою устроила. И я свою устроить хочу. Колечко с камешком поносить, Маринке на зависть. Хотя нет, Маринка завидовать не будет, а даже порадуется за меня.
А тут лежу на холодном полу, - ручкой я тык-тык возле себя, - какой замечательно холодный пол.
Лежу, горю, разбросав вокруг себя мозги – рука нашарила что-то скользкое и противное, которое при моем прикосновении зашипело и попробовало выползти из-под меня.
- Что же Дэн не едет? - спрашивает нервный женский голос.
Нда, что не едет? Где этих чертей носит? Судя по тому, что я вся полыхаю, словно факел, дорога моя прямехонько в ад лежит. Где только накосячить успела? Даже и не вспомню. Да теперь это и не важно.
- Ма, а что это в руке у нее такое?
- Веник. Кстати, странный он какой-то. Не горит совсем.
- Еще какой странный, - раздался обиженный голос, - чуть нос мой к ушам не зафиксировал.
- Будешь знать, как девчонок гонять. Роди, сколько раз тебе говорила, девочки не для того нужны, чтобы их пугать и мутузить. Во-о-он, грива уже растет, а мозги все детские.
Грива? Это не о том ли кошаке речь, которого я наследством своим припечатала? Ладно, раз черти еще не пришли, уважу-ка я свое любопытство. Я попыталась открыть глаза и, о чудо! У меня получилось. Сквозь призрачную пелену огня я увидела ту самую прекрасную женщину в шляпе из сада, а возле нее сидели два придурка в звериных масках. Точно, это они! Я их наглые морды и на том свете помнить буду! Руки , ноги у них вполне человеческие, а морды звериные. Они точно, или оборотни, или я чего-то обкурилась. Тот, которого назвали Роди, запустил совсем не детскую пятерню в жиденькую гриву и почесал, от удовольствия даже глаза прикрыв.
- Блохи завелись? – я не удержалась и хихикнула.
Сидевшие возле меня вздрогнули и уставились на меня. Женщина с явным облегчением глубоко вздохнула и ласково улыбнулась.
- Ох, деточка, ну и напугала же ты нас!
- Вы меня что, слышите? Я же умерла. Или нет?
- Ну, конечно, умерла. А вот сейчас возрождаешься. Сейчас огонь потухнет, и сразу все будет хорошо.
- Фигас-с-с-е. В смысле, я сейчас оживу? И что, тот ваш черт за мной не придет?
- Какой-такой черт? – нахмурилась женщина.
- Я все слышала. Вы Дэном его назвали
– Милая, ты не волнуйся, полежи немного. Вот, сейчас потухнешь, и сразу все вспомнишь. Ты ж такая молоденькая, - причитала она надо мною, - наверное, это впервые с тобой?
Странное дело, стена огня перед глазами действительно стала истончаться, а наглые звериные морды все более становились похожи на людей. Вернее, на парней лет так, семнадцати.
- Ох, ну вот и славненько, вот и мальчики успокоились. А то перенервничали, думали, что убили тебя.
За окном раздался скрип тормозов. Троица вскинула головы. Женщина мило заулыбалась, вскочила и побежала на звук. А у парней глаза прямо округлились от волнения, у Роди снова что-то в голове зачесалось.
- Ты это, прости нас. Мы ж просто дурачились, - произнес тот, который еще недавно казался мне тигром.
- Придурки, - я не удержалась.
Я немного занервничала, оставшись наедине с ними, но видно, никто больше меня обижать не собирался.
- Есть такое, - согласился с моим определением Роди, - Прощаешь?
- Я вся в сомнении. А что это мне даст?
- Ты это, не наглей, - рыкнул на меня тигр, но тут же замолчал и виновато потупил глаза.
А где-то за моей головой раздались стремительные шаги. Они явно принадлежали решительному и крупному мужчине, потому что каменный пол подо мною даже, казалось, слегка содрогался с каждым его шагом.
Огонь перед глазами почти потух, но мне было даже тяжело голову повернуть от слабости. Хорошо, что хоть язык хорошо меня слушался. Язык у меня всегда был ого-го, за словом в карман я никогда не лезла. А мамуля моя даже укоряла меня, дескать, язык мой меня до беды когда-нибудь доведет.
- Жива? Меня видишь? Что-то болит? – засыпал меня вопросами крупный пожилой мужчина, присевший возле меня на корточки.- Хотя, прости. Глупые вопросы задаю. Не волнуйся, дочка, все будет хорошо.
И он осторожно, но цепко стал ощупывать мои ноги, пытливо глядя мне в глаза, согнул-разогнул ноги в коленях, осторожно проверил, двигаются ли они в тазобедренных суставах.
- Ну и отлично, жар-птица ты наша.
А я смотрела на мужчину во все глаза и не могла вздохнуть.
Сколько себя помню, еще с далекого детства, у меня была мечта – встретить своего папу. Я даже в трудные жизненные моменты кричала не "мамочка", как это делали остальные люди. Я вопила "папочка". Мамуля моя недовольно хмурилась, но меня не поправляла. Чуть повзрослев, я перестала приставать к ней с вопросами об отце – я видела, как болезненна и неприятна для нее эта тема. Так что от отца у меня осталась дивная приставка к фамилии – Чутха, и глупая надежда все же почувствовать на себе отцовскую если не любовь, то хотя бы заботу.
Так что, услышав от совершенно чужого мужчины ласковое "дочка", я разрыдалась.
- Александр, что же делать? - испуганно всплеснула руками красотка.
- Все в порядке, Элиза. Это нормально. Чувства и память восстанавливаются в последнюю очередь.