Страница 307 из 308
- Марья Филипповна, прежде чем продолжить мой рассказ, я должен открыть вам одну тайну. Возможно, вы уже догадались, но я всё же скажу. Владислав Кшесинский и князь Куташев – один и тот же человек.
Графиня Ефимовская побледнела и, не скрывая тревоги, взглянула на мужа.
- Продолжайте, Генрих Карлович, - невозмутимо произнёс Андрей Петрович.
- В Константинополе я нашёл его при смерти в захудалой гостинице. Николай Васильевич, будучи в Индии, заразился болотной лихорадкой. Он умирал, и я ничем не мог ему помочь. С ним была девочка двенадцати лет, которую он назвал своей дочерью. Князь Куташев просил меня забрать её и отвезти к вам вместе с письмом и дневниками, что он передал мне. Я провёл с ним ещё два дня до самой его смерти, после чего распорядился о похоронах, забрал ребёнка и отправился в Россию.
- Боже мой, Andre, - потрясённо выдохнула графиня, - всё это время он был жив!
Ефимовский подавил тяжёлый вздох и отвёл взгляд.
- Ты знал?! – Марья Филипповна поднялась с кресла и принялась кружить по комнате, заламывая руки.
- Мари, - шагнул к ней Андрей и, обняв за плечи, остановил. – Да, я знал, но он сам так пожелал.
- Это чудовищно, – графиня сбросила ладони мужа со своих плеч и вернулась в кресло, постаравшись взять себя в руки. – Но где же этот несчастный ребёнок?
- Mademoiselle Кшесинская нынче находится в Москве у друзей Генриха Карловича. Завтра я пошлю за ней, - ответил Андрей Петрович, остановившись у камина и поправляя в нём поленья.
- Эта девочка... вы уверены, что она дочь Nicolasa? – Обратилась к Хоффманну Марья Филипповна.
- Я не могу ответить на ваш вопрос, ваше сиятельство, - вздохнул старик, - но надеюсь, что прочитав дневники князя, вы найдёте ответ на него.
Было заметно, что Генрих Карлович очень устал и держится из последних сил. Немного успокоившись, графиня Ефимовская сама проводила гостя до отведённых ему комнат, а после прошла в кабинет супруга. Расположившись за столом, Андрей листал тетрадь, исписанную знакомым обоим почерком.
- Маша, - он оторвался от своего занятия, как только жена ступила на порог, - тебе надобно отдохнуть. Я прочту и расскажу тебе всё, о чём узнаю.
Марья Филипповна склонилась к супругу, обняла широкие плечи и поцеловала его в щёку:
- Боюсь, я всё одно не усну, позволь мне остаться.
Андрей жестом указал на кресло и начал читать вслух.
«15 мая 1837 года. Сегодня мы отплыли из Данцига в Малагу. Я долго смотрел на берег, пока он не скрылся от моего взора. Меня не покидает чувство, что никогда более я сюда уже не вернусь. Итак. Прощай Европа, прощай вся моя прошлая жизнь!».
Граф и графиня Ефимовские переглянулись, после чего Андрей Петрович продолжил чтение. В дневнике Николай подробно описывал своё путешествие, записывая пережитые впечатления. После того, как зафрахтованное князем Куташевым судно прибыло в порт Малага, на южном побережье Испании, чета Кшесинских отправилась в Гранаду. Николай Васильевич давно мечтал посетить древние памятники архитектуры, кои представляли собой развалины роскошных дворцов мавританских правителей и, наконец, его мечта осуществилась. Куташев восторженно отзывался обо всём, что ему довелось увидеть. Восхищался сказочной красотой Альгамбры, живо описывал обычаи и традиции местного населения. Читая его записи, Андрей всё более погружался в этот волшебный, сказочный мир. В его душе даже где-то шевельнулось чувство зависти, но он тотчас подавил его в себе, вспомнив, чем Куташеву пришлось заплатить за возможность увидеть своими глазами всё то, о чём он писал.
«6 июня 1839 года. Очаровательная вилла неподалёку от Гранады служила нам домом почти два года, но всё более меня одолевает скука. Не затем я решил оставить всё, что мне дорого, чтобы проводить время в праздности и лености. Я чувствую, что настало время вновь отправиться в путь. Мне снился дивный сон, и в нём я видел удивительный город. Он прилеплен в краю невообразимо высоких гор. Я стал искать нечто похожее в книгах, и, думаю, нашёл. Место, которое привиделось мне, зовётся Тибетом, а горы Гималаями. Итак, мой путь лежит в Китай».
Летом 1839 года князь Куташев, выкупил виллу, где они проживали с Радой и, оставив цыганку дожидаться его возвращения, отбыл в Китай. После длительного морского перехода вокруг Африки и через весь Индийский океан, занявшего чуть больше года, Николай прибыл в Шанхай. Город в ту пору находился в руках англичан, и их можно было встретить повсеместно.
«18 ноября 1840 года. Это на самом деле дивное место, полное тайн, чудес и загадок. Здесь живут совершенно удивительные люди. Мне посчастливилось встретить в Шанхае путешественника англичанина. Он знает местный язык и обычаи и согласился быть моим проводником к обители монахов, живущих высоко в горах. Говорят, что они умеют творить настоящие чудеса».
Путешествие князя продолжилось в компании англичанина Джона Кирби. Кирби много лет пытался разыскать мифическую страну, называемую Шамбалой. Он уже побывал в пустыне Гоби и, не найдя даже следов этого мифа, решил отправиться в Тибет. Познакомившись с русским аристократом, Джон сумел увлечь его своей идеей и далее они путешествовали вместе. Затем в записях Николая следовал большой пробел. Очевидно, что он сам, либо кто-то ещё вырвал несколько страниц из дневника. Видимо, там описывался путь путешественников, который привёл их в итоге к ступеням древнего тибетского храма, где проживали несколько монахов буддистов. С этого места записи Куташева сделались совсем краткими. Он довольно сухо писал о жизни монастыря, о том, что один из монахов, общаясь с ним через Джона Кирби, пообещал избавить его от недуга. О каком недуге шла речь, князь не уточнял.