Отец сводной сестры

Человек, который утверждает, что любит, не будет сбегать от любимого человека через короткое время после общего горя. И если она меня любит, как утверждает, настаивала бы на моем переезде к ней во Францию, или сама вернулась в Россию через некоторое время. Ничего подобного не было предложено. Она и звонит мне слишком мало для человека, который всем говорит, что является мне матерью.

Я задумалась, почему папа женился на Лике. Наверное, там была любовь. Но больше всего меня стал мучать вопрос: почему у них не было детей. Ведь Лика пришла в нашу семью молодой девушкой, которая могла родить не одного, а двух малышей. Однако ни брата, ни сестры у меня нет. Кстати, об этом как-то спрашивал и сам Рома.

Подумав о Романе, вспоминаю, что сейчас меня тревожит и беспокоит. Кошусь на настенные часы. Через двадцать пять минут он пришлет мне смс с требованием покинуть кабинет и спуститься на первый этаж, чтобы потом выйти из здания и сесть к нему в машину. Мы должны сегодня вместе поехать в полицию. Точнее в следственный комитет именно к знакомому Ромы. Мне по-прежнему безумно страшно писать заявление. Последние ночи я просыпаюсь в холодном поту. Мне снится, что меня будут преследовать. Об этом я уже заикнулась Инне.

«Спускайся» - даже через слово я слышу требовательный тон.

— Я на обед, - беру свою сумочку, встаю.

— Угу. Рома тоже сказал, что уходит, - Анна Родионовна вдруг поднимает голову, прищуривается. Внимательно следит, как я одеваюсь. Чувствую, как начинаю еще сильнее нервничать. Чем себя выдала? Наверное, нужно было сказать, что нужно выйти в магазин. Или вообще ничего не говорить.

 Оглядываюсь, начальница хитро улыбается и с понимание на меня смотрит. Я вызывающе приподнимаю подбородок. Даже если догадалась, ничего криминального в моих отношениях с Ромой нет. Мы не спим друг с другом, только целуемся, чаще целомудренно под чутким контролем Романа. Мы оба свободны от каких-либо отношений. И, возможно, у нас совместное будущее, но об этом я даже мечтать не имею право.

— Вернусь через час.

— Если что, я тебя прикрою от вышестоящего начальства, - по тону улавливаю иронию, никак на нее не реагирую.

Инна как-то сказала, что я должна быть более жестче с окружающими, не позволять им садиться на свою шею, пренебрежительно говорить о жизни, которой живу. Как бы сложно мне не было расставаться с розовыми очками, психолог их упорно стаскивает с моего носа. Пока держусь, но чую, однажды Инна снимет очки с глаз.

— Ты задержалась, - недовольно замечает Роман, когда я сажусь в прогретую машину. Трогается с места, плавно вливаясь в автомобильный поток.

— Мне кажется, что Анна Родионовна сегодня о нас догадалась.

— Даже если это так, она умеет держать язык за зубами.

— А как же твое правило? – замечаю, как Рома усмехается, переводит сосредоточенный взгляд с дороги на меня.

— Правила существуют, чтобы их нарушать.

— Ты противоречишь себе, Ром.

— Было время, когда сотрудникам не запрещалось строить отношения, создавать семьи между собой.

— А что случилось, что ты ввел это негласное правило?

— У меня был заместитель. Толковый мужик. К нам в офис устроилась новая сотрудница из отдела аналитики. Так как он постоянно был со мной, волей-неволей я был в курсе развития их отношений. Все шло к серьезным планам, к свадьбе. Потом появился новый курьер, и девушка моего заместителя влюбилась без оглядки. Так у нас в офисе появился драматичный любовный треугольник. Все наблюдали за развитием сюжета, как за сериалом, - Роман на время замолкает, сосредотачиваясь на дороге. Я терпеливо жду окончания этой истории. Ясное дело, что один остался с разбитым сердцем.

— И что в итоге?

— В итоге трое уволились. Я лишился заместителя, в отделе аналитики всем пришлось напрячься, потому что одна сотрудница уходила в декрет и на ее место брали эту новенькую. Был сложный период, еще экономику потряхивало, несколько контрактов были под угрозой срыва. У меня сдали нервы. Именно тогда я ввел правило – никаких служебных романов. До недавнего времени все это правило соблюдали, пока...

— Пока не появилась я, - широко улыбаюсь, Рома улыбается в ответ, кивает. – Теперь будем до конца века скрывать наши отношения? Если ты будешь только меня брать в командировки, вопросы возникнут не только у Анны Родионовны.

— Поживем – увидим. Не будем торопить события. Мы приехали, - Роман паркует машину перед зданием следственного комитета. Я сразу же сжимаюсь и испуганно смотрю сначала на мужчину, потом вход.

— Ром... Может не надо? – еле слышно произношу, сомневаясь, что меня кто-то может услышать. Но Рома меня услышал. Он отстегивает ремень и поворачивается ко мне со строгим выражением лица.

— Почему? Почему, Дина, ты хочешь этим подонкам простить то, что они надругались над твоими чувствами? Объясни мне, что тебя останавливает? – от его резкого, полного негодования голоса, я еще сильнее вжимаю голову в плечи, смотря перед собой. Тяжело вздыхает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Насилие нужно наказывать, Дина. Человек, совершивший насилие, должен быть наказан. До тех пор, пока девушки, женщины будут молчать об этом, их будут продолжать бить, насиловать, не считать за людей, - сжимает руль с такой силой, что белеют костяшки. Я чувствую его безмолвную ярость, которая не может найти выхода.

— Я, конечно, не могу защитить всех пострадавших женщин от насилия в этой стране, - переводит на меня сосредоточенный взгляд. – Но я могу защитить тебя. И я хочу тебя защитить. Ты позволишь мне это сделать, Дина?

Зачарованно смотрю в бушующий шторм синего моря в его глазах, боясь и восхищаясь этой неконтролируемой стихией. Я неуверенно протягиваю руку и кладу ее на руку Романа, погладив его костяшки. Он шумно дышит, смотрит, не мигая, и ждет от меня ответа. А мне хочется его просто обнять, прижаться к груди и счастливо улыбнуться.

Папа всегда меня защищал, любил и холил. До самой смерти я у него была любимой маленькой девочкой. После его ухода одиночество, чувство ненужности так глубоко во мне сидели, что даже Инна не могла их вытащить на поверхность. А Рома сумел.

Я ничего не говорю, просто закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его плечу. Ощущая, как по щеке скатывается одинокая слеза, которую легонько убирают кончиком пальца. Теперь есть кому меня защитить, уберечь и...любить.

35 глава

— Девять часов? – удивленно округляю глаза, пытаюсь понять, чем мне это время занять. Рома благодарить водителя такси, поворачивается ко мне.

— Надеюсь, у тебя в телефоне забиты какие-нибудь книги или фильмы. Я обычно работаю.

— Ты вообще отдыхаешь? – забираю у него свой чемодан, вопросительно смотрю на очаровательную улыбку. Он выглядит хорошо и в отличном настроении. Меня с самого утра тревожат смутные сомнения по поводу этой командировки.

— Скажу, правду, мы в Сеуле будем недолго. Я не зря работал сверхурочно.

Прищуриваюсь. То, что Рома последнюю неделю работал сверхурочно, известно всем. Он приезжал на работу задолго до появления сотрудников.

— Ты уже обо всем договорился? – озаряет меня догадка, как комета, пролетающая над землей. Меня одаривают очаровательной улыбкой.

— Да. Мы прилетим в три часа следующего дня, отдохнем. На следующий день подпишем договор, погуляем по городу. Там есть на что посмотреть, а утром мы улетаем на Бали. Как тебе мой план? – вместе подходим к стойке регистрации. Я усмехаюсь, а неприятное чувство, что за меня приняли решение, легонько колет изнутри тоненькой иголкой.

— Одно упущение, - тихо замечаю, когда Рома отдает свой и мой паспорт. Поворачивает голову в мою сторону, немигающим взглядом сканирует мое лицо. Передергиваю плечами. Я чувствую, словно меня загоняют в угол, в загон.

— Какое?

— Ты меня не спросил. Может я купальник не взяла.

— Его можно купить. Я не вижу проблемы.