Страница 129 из 136
– Не волнуйся, сейчас мы тебя вылечим, – заметив, что Злыгад трясется, успокоила его Лялечка.
– Она сейчас оденет резиновые варежки и отампукрыжит тебе глаза! – Бабай вспомнил о собственном опыте лечения у Лялечки. В его ножки начала возвращаться послушность, и он, поддерживаемый за шиворот царевной, снова учился ходить.
– Цыц, Бабаенок! Не пугай дядечку, а то тебе что-нибудь велю отчекрыжить, вмиг жениться передумаешь.
Султаныч и Хрюся одновременно догадались, что имела в виду чертовушка, и хором покрылись холодной испариной.
Тем временем Кабалка из мешочка на поясе извлекла склянку с бальзамом и осторожно смазала им распухшие веки короля.
– Щиплет, – хныкающим голосом пожаловался Злыгад.
– Зато действует.
Действительно, буквально через пять минут опухоль заметно спала, в узких щелочках показались королевские глаза. Он был похож на огромного китайца. Воодушевленный своим прозрением, Злыгад бодро вскочил на ноги.
– Спешу сообщить, что принцесса Фрюся все еще пока не может спуститься…
–Не знаю, что это вы все приперлись, – пожала плечами Лялечка, – я одного Бабаенка звала.
– Так я могу идти?!
– Мог бы и не приходить.
t3
Письмо на родину
– Теперь ты, Бабаенок. Я тебя что звала-то? Тут появилась возможность весточку папочке твоему передать с оказией, так что садись и пиши письмо своему родителю.
– А что писать?
– Как что? Мол, жив, здоров, сегодня женюсь, скоро буду, высылай слона, чтобы довезти распрекрасную и ненаглядную.
– Слонов у нас там нету, а трех тяжеловозов я уже заказал с посыльным. Может, не надо письмо?
– Пиши, сказала! И, смотри, без матюков! Я проверю. Буду твоим цензором. А то султан подумает, что отпустил ребеночка с взрослыми, а они его гадостям понаучивали.
Тяжело вздохнув, Бабай взялся сочинять послание.
– А так как у нас два почтальона, я тоже черкану Бабахану пару строчек, – решила Лялечка и знаком велела подать еще один письменный прибор.
Чертовушка уложилась в две минуты, а султаныч пыхтел и сопел над письмом около часа. Наконец, утершись от пота, как после тяжких трудов, Бабай протянул свое сочинение.
– Так, так, так, посмотрим, что ты тут накалякал. Если не понравится, заставлю переписывать.
Султаныч в ужасе зажмурился. А Лялечка принялась читать, произнося вслух некоторые отрывки:
– Ага, "здравствай, атец…", пока все нормально, так, "…кагда дабывал калым, изрубсал сто магучих врагов…, …сигодня жинюсь…, …приеду завтрава…, …разгани мой гарем…, …падари пять дварцов…, …тагда трон не надо…, …абещаю не травить…, буду дажидаться, кагда сам скоропастижно акачуришьси…". Ну, что ж, вполне, – Лялечка закончила чтение, – добрые сыновни чувства – через край. Подпиши еще: "Люблю, цалую, Быбай" и будем отправлять.
Султаныч послушно поставил подпись (на это ушло еще минут пять) и вернул письмо чертовушке.
– Ну, что, пошли к нашим космонавтам? – Пригласила всех Лялечка и направилась к выходу.
t4
Обращение к народу
Как только мы показались на крыльце, по толпе пробежал возбужденный ропот. Наша популярность росла с каждым часом, с каждым вновь прибывшим из Злыгандии путником, будь то бывший папик или купец. Свержение генсека обросло невероятными и подробно описанными героическими подвигами, якобы совершенными нашей компанией во благо человечества.
Несмотря на это, народ твердо решил стоять на своем. Об этом красноречиво свидетельствовали выкрики, доносящиеся с разных концов площади:
– Все равно подпалим!!!
– Хоть вы и герои, но кардиналов не отдадим!
– Вы и сами в бритых волосах всех папиков сожгли самого Пахана! Дайте и нам спалить хотя бы кардиналов!
– Цыц! Всем молчать! – Практически не повышая голоса, велела Лялечка. Площадь мгновенно смолкла в ожидании. – Никто не собирается отбирать у вас игрушки. Хотите подпалить? Подпалите. Только не торопитесь. Сначала я пару слов скажу.
– Гляди, не ляпни, что ты черт. Громопук не хочет иметь к свержению Пахана никакого отношения, – шепнул я на ухо чертовушке, напоминая давний наказ дьявола своей подопечной, – про тебя и так уже в народе слухи ходят, постоянно приходится отбрехиваться, что это был тактический ход.
– За кого ты меня принимаешь? Все я понимаю, – чертовушка обиженно фыркнула, спустилась с крыльца и направилась к помосту. Мы последовали за ней. Толпа расступалась, давая дорогу, затем вновь смыкалась плотной стеной за нашими спинами.
На лобном возвышении, надежно прикрученные к двум оставшимся столбам белели лицами два кардинала, старый и новоявленный. Правда, Туподур белел только половиной физиономии. Вторая была щедро смазана навозом. Возле каждого дежурило по четыре бдительных счастливчика, определенных жребием, с зажженными факелами, готовых в любую секунду свершить акт возмездия.
Туподур практически отсутствовал. Находясь почти все время в бессознательном состоянии, он периодически на короткие секунды приходил в себя, и, удостоверившись, что все по-прежнему, без изменений, снова лишался чувств. Хитроблуд, по сравнению с подельщиком, принял удар судьбы более стойко. Тихонько выл и все, периодически подтверждая, что Лялечка не ошиблась с его знаком зодиака, то ли от страха, то ли таким противопожарным методом надеялся избежать костра.