Страница 110 из 136
– Утек гаденыш мерзопакостный. Но, ничего. – Казалось, Лялечка никогда не теряет оптимизма. – Лет сто он, конечно, не покажется. Отсиживаться будет. А потом опять обязательно вынырнет. Такие никогда не успокаиваются. Не волнуйся, объявится. Только в этот раз что-нибудь новенькое придумает. Вылезет или гринписовцем главным, или вождем партии любителей пива. А тут мы с тобой его сразу – цап-царап! Помнишь, дядечка, мы в прошлый раз не договорили. И уж тогда…
Непонятный шум, донесшийся из угла, не дал чертовушке дофантазировать. Затем послышался плаксивый голос:
– Сам пойду, не клюйтесь, больно же!
И через мгновение перед нами вновь предстал Пахан, сопровождаемый пингвинами во главе с Шустриком.
– Смыться хотел, – самодовольно сообщил птичий кардинал, – через тайные ходы уйти. А ведь там сам черт (быстрый и виноватый взгляд на Лялечку) голову сломит. А как явятся за ним кариозные монстры и станут искать? Пока найдут, всех добропорядочных пингвинов распугают.
– Молодец, Шустрик! – Похвалила почтаря чертовушка и шепнула мне. – Гони червонец.
Я не успел спросить зачем, успел только бросить удивленный взгляд на Лялечку и догадался. Но ей было достаточно и короткого взгляда:
– Керосинка покупать буду! Дашь или стишок читать?
– Держи.
Чертовушка повернулась к пингвинам.
– Так, постройтесь. В одну линию встаньте. Молодцы. За проявленную бдительность объявляю всему личному составу благодарность с занесением, естественно. А тебя назначаю пингвинячьим Паханом!
Лялечка торжественно вручила монету готовому лопнуть от важности Шустрику. А Пахан от такого кощунства, чуть не задохнулся.
– Продолжайте нести караульную службу. К этой дырке мы его больше не подпустим, но мало ли он припас для себя тайных лазеечек. И в следующий раз клюйтесь больней, чтоб ему неповадно было. Все, свободны!
Пингвины удалились. Пахан исподлобья бросал на нас взгляды, полные ненависти, и что-то злобно шипел себе под нос. Разобрать можно было лишь отдельные, часто повторяющееся фразы: "все равно", "умоетесь кровавыми слезами", "буду мучить собственноручно, до скончания ваших дней".
– Андрюша, ты его наверно придуши, он ведь никогда не угомонится.
В принципе, она была права. Но взять и просто, вот так, убить…
– Или ножиком отчекрыжь его дурную головешку, глянь сколько их кругом, – Лялечка указала на брошенные нукерами клинки, – если меня стесняешься, я отвернусь. А! Ты хочешь, как в кино, по благородному! Без проблем. Я сейчас сама привяжусь к чему-нибудь или его заставим меня привязать, а ты как будто явился меня спасать. Только не надо, как у них, минут десять биться в последнем поединке. Все равно же все знают, кто победит. Чекрыжь сразу. Привязываться?
Я отрицательно покачал головой.
– Ну, Андрюшечка, тогда и не знаю. Все равно что-то делать надо. И, вообще, я у тебя только помощница. Тебе решать. Делай что хочешь. А я пойду посмотрю, как там эвакуация лысого контингента проходит.
С этими словами Лялечка демонстративно вышла из зала.
t13
Серпом по…
Она опять была права. Надо было что-то делать, только, что? Я взглянул на Пахана. Он почему-то перестал бухтеть, чем и привлек мое внимание. Он не только замолчал, но и не шевелился, и если бы не понурая рожа и сутулая стойка, то был бы неотличим от собственных статуй. Приглядевшись, я понял, что он и не дышит. Может, само собой все разрешилось? Приступ какой? Хотя, в таком случае не должен был остаться на ногах…
– Ну, здравствуй.
Люцифер.
– Приветствую тебя, князь тьмы. – Не хотелось желать здоровья дьяволу даже формально. Кажется, он догадался, но вида не подал.
– Зачем же так официально? Сказал бы: "Привет", и все. Что, не решаешься? – Сатана кивнул на замершего Пахана.
Я неопределенно пожал плечами.
– А как же настоящие волшебные слова: "тебе за это ничего не будет"? Тот самый случай.
Я отрицательно покачал головой.
– Почему? Полная безнаказанность.
– Нет.
– Сколько он тебе крови попортил и здесь, и там.
– Все равно.
– Или правда стесняешься ту, что подслушивает?
Из-за статуи появилась Лялечка.
– Кто-то их тут подслушивает? Больно надо! Мимо прогуливалась просто. Ой! Дядя Люцифер! Сколько лет, сколько зим!
– Привет, чертенок.
– Я не чертенок, а зрелый черт. И попрошу хорошенько это запомнить. А если опять будешь дразниться, затяну песенку про "жил-был у бабушки". Ясно?
– Черт, так, черт. – Охотно согласился дьявол. – Ты нам поговорить дашь?
– Я мешаю что ли? Хожу себе по музею, экспонатами любуюсь. – Лялечка заложила руки за спину и стала медленно прохаживаться вдоль статуй.
– Забыла добавить: и подслушиваю.
– А у нас с Андрюшей друг от дружки секретов нету. И не стесняется он меня вовсе. Знаешь сколько папиков он при мне передушил? Не счесть. А этого не решается, потому что жалко. Самый главный ведь. Выбирает, что лучше: укокошить или уконтопупить. Рассматривается еще варианты сиктымнации, кирдыкгенции…
– Как у тебя голова не взорвалась до сих пор от ее трескотни? – Люцифер недоуменно и одновременно с уважением посмотрел на меня. – Поговорим в другом месте.