Тени

Каждый раз, когда отчим, попрощавшись, покидал её палату, Хенси с облегчением выдыхала. Каждый раз она ложилась, сворачиваясь клубочком, и начинала беззвучно плакать, душа себя подушкой, чтобы вездесущий медперсонал не обратил внимания на странные звуки. Она давилась слезами, промачивая подушку, размазывая по ней сопли и слюну от задушенных криков. Она выглядела уродливо и отвратительно, низко, растоптано, сломано. В такие моменты – моменты слабины, она позволяла выглядеть себе так, как выглядела её душа. Она позволяла раскрыться своему панцирю, растягивала свой спасительный хрупкий мирок до размеров палаты и вновь сужала его, забивалась обратно в раковину, когда у дверей палаты слышались шаги медсестры, что извечно натянуто-дружелюбным тоном приглашала девушку на процедуры.

Первые семь дней Хенси не разрешали даже садиться. С восьмого дня её нахождения в больнице ей разрешили принимать сидячее положение, но ходить на процедуры самостоятельно ей всё ещё нельзя было – и теперь каждый день за ней приходила медсестра, прикатывая с собой инвалидное кресло. Это было ужасно – в семнадцать лет сидеть в инвалидной коляске, имея здоровые руки и ноги. Это было унизительно, конечно, не так, как водные процедуры вне ванной комнаты, которые проводил низший медперсонал, но приятного было тоже мало.

Услышав шаги за дверью, Хенси, отработанными и быстрыми движениями вытерла лицо подушкой, перевернула её сухой стороной кверху, высморкалась в салфетки, что прятала под подушкой, и бросила использованное бумажное изделие в ящик светло-голубой прикроватной тумбочки. Буквально через мгновение дверь открылась и, катя перед собой коляску, в палату вошла молоденькая медсестра.

- Новенькая, - подумала про себя Хенси, - раньше я её не видела. – посмотрев на медсестру ничего не выражающим взглядом, девушка поправила подушку и встала, оставаясь около кровати и ожидая, когда к ней подкатят кресло.

- Скоро тебе уже можно будет ходить самой, - ободряюще сказала молоденькая женщина, катя Хенси по коридору. Она, как и многие другие, пыталась помочь девушке, но получалось слабо. Хенси даже не ответила ей, лишь слабо кивнув в ответ и вновь погружаясь в свои мысли. – Всё будет хорошо, ты молодая ещё, всё заживёт…

Даже сама Хенси не успела понять, как это произошло. В ответ на слова молоденькой медсестры у девушки внутри вспыхнуло что-то такое, что не должно вспыхивать в голове нормальных людей. Её сознание словно погасло на эти секунды, она ничего не видела и не чувствовала, кроме острой злости, переходящей в ярость.

Вскочив с коляски, девушка со всей силы пихнула медсестру в грудь, от чего та отшатнулась на несколько шагов, едва не падая, испуганно и часто моргая. Хенси не узнавала себя, она сама себя боялась, зло сверкая глазами.

- Хенси, что ты делаешь? – как-то совладав с растерянностью, спросила медсестра, протягивая к девушке руку. – Хенси, ты меня слышишь? – состояние девушки начинало пугать, она стояла, не моргая, отрицательно мотая головой и медленно отступая назад. – Хенси, вернись в кресло, прошу тебя. – стараясь говорить спокойно, вновь обратилась к девушке медсестра.

- Нет, - едва слышно ответила Хенси, продолжая медленно пятиться. – Нет! – закричала она, сгибаясь пополам от боли в животе, что вновь накрыла её, когда помутнение отпустило и сознание прояснилось. – Нет! – продолжая кричать, Хенси развернулась и, буксуя подошвами тапочек по начищенному белому полу, побежала прочь.

Внутри всё скрутило в тугую спираль, она задыхалась, плача, громко всхлипывая, утирая нос тыльной стороной ладони. Она хотела убежать куда-то далеко, но ноги привели её в собственную палату. Вбежав в помещение, девушка оглядела помещение лихорадочно горящим взглядом. Новая волна чего-то непонятного накрыла её, и Хенси, не моргая, уставилась на букет, принесенный Макеем позавчера. Белые и бледно-розовые цветы, наполненные соком, наполненные жизнь, стояли в высокой вазе. Глаза девушки расширились, когда, отделяясь от цветка, на пол упал лепесток.

- Ложь… - прошептала Хенси, продолжая застывшим взглядом смотреть на букет. – Ложь… Ложь! – надрывно и высоко закричала она, вгоняя ногти в ладони. – Ложь! Ложь! – девушка отшатнулась к двери, а через мгновение, услышав шаги за дверью, бросилась к тумбочке, хватая с неё вазу и бросаясь к окну.

Дверь распахнулась, в палату вошла всё та же напуганная медсестра и доктор, которого она позвала. Не оборачиваясь, девушка продолжила своё дело, распахивая ставни и швыряя в окно букет. Через секунду снизу раздался треск и звон стекла, приглушённые шумом машин и гулом её собственной крови в ушах.

- Ложь… - вновь повторила Хенси. – Они мертвы, мертвы, как и я… - закрыв глаза, девушка села на пол, закрывая лицо ладонями и начиная плакать, сбито твердя: - Простите меня, простите, простите, простите, я не хотела… Я не могу, не могу…

Врач, взяв Хенси под руки, поднял её и повёл в сторону кровати, опуская на неё, придерживая, на всякий случай. Девушка уже не пыталась бежать или сопротивляться, продолжая лишь отрывисто шептать: