Тени

Парень посмотрел в лицо своей мучительнице, которое было спокойное, слегка искаженное гримасой превосходства, презрения и глумления, в её глаза, которые были, одновременно, и ледяными и горели адским пламенем. Потом Мориц перевёл взгляд на бутылку, которую девушка по-прежнему держала в руках. Облизав губы, которые были противно скользкими и кислыми из-за того, что его только что вырвало, парень кивнул.

- Вот и отлично, - оскалилась девушка, подходя ближе и поднося бутыль к лицу парня. – Начинай.

Сглотнув неприятную на вкус, обильно выделяющуюся слюну, Мориц закрыл глаза и открыл рот, подаваясь вперёд, надеясь вслепую найти проклятое горлышко – сил смотреть на всё это у него просто не было.

Натолкнувшись губами на скол, парень ещё сильнее оцарапал их и дернулся чуть назад, после чего всё же открыл глаза и рот пошире, смыкая губы кольцом вокруг не очень широкого, но длинного горлышка бутылки.

«Если бы меня сейчас видел отец», - подумал Мориц и от этой мысли его желудок свело новой судорогой, но парень подавил в себе этот порыв, начиная часто сглатывать и шумно дышать носом.

- Ух ты, какая умница, - с глумливой ухмылкой проворковала Хенси, проталкивая горлышко бутылки чуть глубже, «помогая» парню.

Мориц вновь поперхнулся гладким стеклом и поднял на девушку мокрые от слёз глаза, на тёмном дне которых дрожала болотными огоньками тихая ненависть и злость, а ещё боль. Они были сейчас такие красивые: тёмные, почти чёрные, немного ядовитые и невероятно блестящие от влаги и переживаемого эмоционального коктейля.

Хенси не заметила, как прикусила губу и начала двигать рукой, трахая рот парня, растворившись, потерявшись в их слишком затянувшемся зрительном контакте.

Мориц всхлипнул, когда девушка слишком глубоко вогнала горлышко в его горло, царапая его, и отстранился, почти выпуская бутыль изо рта. Но Хенси не намерена была этого ему позволять. Положив ладонь на затылок парня, вцепившись в короткие волосы, она начала с силой толкать гладкое горлышко парню в горло, заставляя его умоляюще мычать, кашлять, давиться. С каждым новым толчком сколотое стекло наносило всё больше повреждений: причиняя новые раны и ещё более разрывая уже имеющиеся.

Трюмпер уже чувствовал, как по его горлу стекает солёная от крови слюна – её нотки не мог перебить даже мерзкий привкус рвоты. С каждым толчком боль становилась всё более сильной, разъедающей, доводящей до исступления.

Неудачно вдохнув, парень подавился собственной слюной, начиная судорожно и безмолвно кашлять, давясь с каждым усилием всё больше, потому что горлышко продолжало вдалбливаться в его рот. Мориц почувствовал, что его сейчас вырвет, у него просто не было больше сил, чтобы удерживать в себе рвущиеся наружу рвотные порывы: слишком отвратительным было для него происходящее и слишком велико было раздражение, которое терпело его истерзанное горло.

- Ещё чуть-чуть, - странно-низким голосом сказала Хенси, перемещая руку на подбородок парня, сжимая его и пресекая любые попытки сжать зубы или отстраниться.

У Морица начала кружиться голова, а в ушах зашумело, в висках молоточками застучал сбитый пульс. Он прикрыл глаза и вновь открыл их: перед взором парня всё медленно плыло. Он задержал дыхание, чтобы не провоцировать более удушливые приступы кашля, чем ещё более вскружил себе голову – комната пустилась в диковатый пьяный пляс, и только его мучительница, Хенси, оставалась на своём месте, перед парнем.

Толчок за толчком – всё глубже, сильнее, больнее. Горло уже разорвано на лоскуты, кровь, казалось, до верха заполнила желудок, лишь подстёгивая желание вырвать, освободиться. Толчок за толчком, пока не становится невозможно больше терпеть. И в этот самый момент извращённые фрикции стекла прекращаются, горлышко бутылки покидает рот парня, а над ним звучит голос его истязательницы:

- Жаль, что бутылка не может кончить, - ухмыльнулась девушка. – Уверена, ты бы подарил ей очаровательный оргазм.

От сальных, сочащихся ядом и ненавистью, слов девушки, от не проходящего ощущения стеклянного горлышка, скользящего в глотке, Мориц содрогнулся и едва успел наклониться, чтобы не вырвать на собственные колени. Всё съеденное уже покинуло желудок парня, осталась лишь вода, желчь и кровь, много крови.

Парень кашлял, содрогался от всё новых рвотных порывов, судорог, которые сотрясали его тело, но больше всего живот. Он пытался нормально вдохнуть, не подавиться собственной рвотой или слюной и снова кашлял, пытался отплеваться, сплёвывая смешанные жидкости и субстанции туда же, в лужу собственной рвоты.

Сейчас у парня даже не было сил на то, чтобы подумать о том, как ужасно и жалко он выглядит, он думал лишь о том, как перестать блевать и начать нормально дышать. И когда это наконец-то случилось, Мориц просто упал лицом вниз, утыкаясь им в собственные ладони и тяжело, шумно дыша.

Хенси стояла рядом, рассматривая такого крутого и сильного Морица, который сейчас выглядел по меньшей мере жалко. Когда парень перестал хрипеть и, стало быть, начал более или менее приходить в себя, Хенси вздохнула и сказала:

- Теперь ты сможешь понять, каково мне было тогда.

- За что? – спросил парень и тут же добавил, морщась от боли в разодранном горле: - Ты больная… Ты ненормальная!

- Молчать! – рявкнула Хенси.