Олеся

«В Мертвом лесу, – Леся сделала паузу, проверяя его реакцию, но ее не последовало, видимо мотылек о Мертвом лесе ничего не слышал, или настолько глуп, что б понять, что это за место. – Я утром тебя отнесу туда. Это очень далеко!»

«Да я лллегко! Я самм щщщас туддда…»

«Нет, ты не знаешь дороги. Я отнесу тебя утром, а если ты смотаешься, я решу, что ты самый настоящий трус».

«Я не труссс…»

Леся поспешно отвела взгляд, не дожидаясь очередного расхваливания себя любимого. Мотыль вспорхнул, покрутился возле огня свечи и засел на потолке. Девушка облегчено вздохнула – не столько от уговоров, сколько избавившись от тошноты. Вот ведь глупое грязное сознание с повышенным самомнением, хоть бы не напутал ничего.

Трутфель не показывался, да и под столом его не видно. Может, от обиды ушел к своим в Кедровник. Ну и пусть! – махнула рукой Леся и улеглась в теплую постель. В такую погоду только спать; монотонный шум дождя за окном убаюкивал лучше любой колыбели.

Под утро ее разбудила сова, как всегда, охранником сидящая на подоконнике. Потягиваясь Леся мельком глянула в окно и на потолок. На улице все еще лил дождь, а на потолке выжидал мотыль. Сдержал, значит, слово. Под окном уже давно стояла Фея и учуяв, что девушка проснулась, стала нетерпеливо переминаться. Леся послала ее в больницу. Мотыль все спал под потолком.

Борна, видно, давно встала и хозяйничала на кухне. Ее пение слышно было на весь первый этаж. Леся перепугалась: вдруг она вновь потеряла память от нервного напряжения, но оказалось, что та просто поднимала себе настроение.

– Почему ты никогда не пела раньше? – спросила Леся, заглянув в кипящую на огненной печи кастрюлю.

Женщина пожала плечами.

– Не знаю, вот недавно вспомнились некоторые песни из детства. У меня мама…

Земля под ногами затряслась, кастрюля затарахтела по плите, а Борна разлила суп из ложки, который хотела проверить на вкус.

– … хорошо пела, – продолжила наставница спокойно, когда тряска закончилась. Заметив, что Леся направилась в больницу, добавила: – Больных сегодня нет.

Девушка рассеяно кивнула и скрылась за дверью. Это было единственное помещение, в которое Фея могла зайти без помех. Высокие стены и двойная широкая дверь. Лошадь уже стояла возле стола и обнюхивала стоящую на ней банку. Ее шерсть была сухой и чистой, несмотря на грязную погоду: возможности лунного коня не давало влаге долго оставаться на ней.

– Я нашла способ, как попасть в ту пещеру, – Леся перешла сразу к делу, обняв Фею.

«Понятно. Но ты еще сомневаешься», – ощутила лошадка внутреннее состояние девчонки.

Девушка рассказала ей свою идею.

– Лишь бы он не напутал ничего, – закончила она.

«Не напутает».

– Угу, – кивнула она. – Отнесу его как можно ближе. Сомневаюсь, что мотыль сам найдет дорогу.

«А ты не боишься попасть в лапы Псу? Он знает, что ты можешь еще раз появиться, и будет ждать».

– Ты же знаешь, что боюсь! Но должна же я узнать, что там творится.

Землю вновь сотрясло, слабо, но продолжительно.

– Теперь ты понимаешь? Земля трястись стала часто. Дом волнуется.

«Я тоже чувствую это, как и ты. А вот Хранительница, – Фея кивнула мордой на кухню, с которой доносилось пение, – нет».

– Почему? – спросила Леся. – Она же хорошо все воспринимает?

«Да, но кровь лунного коня обострила твои чувства. Разве ты этого еще не поняла? Да и не та она уже».

– Да...

Леся пару раз глубоко вдохнула, придавая себе смелости.

– Пора.

«Пора», – повторила Фея, но не так уверенно, как девушка.

Лошадка проводила ее до ключей перегородки между живым и Мертвым лесом. Леся была налегке, в промокшем сарафане и с мотылем в густых волосах. Всю дорогу лошадь просилась пойти с ней, но девушка была непреклонна.

– Жди меня здесь и будь осторожна. Мало ли что, – велела она, – ты слишком приметная.

«Ты тоже осторожней будь», – бурчала в ответ Фея.