Олеся

Они пошли дальше, но уже быстрее.

Леся часто по полночи ходила в лесах, выполняя поручения женщины, и всегда пыталась не сходить с тропы, но довольно часто и теряла ее. Тогда, из темноты ее выводили огоньки, те самые, что повстречала она в ночь на поляне. Их тут много. Даже сейчас загорались. Борна называла их трутфелями − лесными духами.

Они шли долгое время в тишине. Наконец, не вытерпев, Леся заговорила первая.

– Борна, можно вопрос?

– Ты уже задала, но можешь спрашивать еще, − в ее голосе слышалась усмешка.

– Куда мы идем?

– В гости.

Леся перецепилась через корень.

– А точнее можно? – спросила она потирая пострадавшую ногу и прыгая на второй пытаясь не отстать.

– Ну ты и заноза! Мы идем в Кедровник.

Леся замолчала. Заинтригованная, она плелась сзади, гадая, к кому это они могут идти так поздно, и натолкнулась в темноте на спину женщины. Свеча исчезла.

− Мы пришли?

Леся, как не пыталась, не могла разглядеть ничего вокруг.

– Я хочу познакомить тебя кое с кем, – шепотом заговорила Борна.

− Но я ничего не вижу, − расстроилась девушка.

− Не стоит беспокоить трутфелей лишним светом. Иди за мной.

Для безопасности, женщина взяла Лесю за руку и повела куда-то в бок говоря: «пригнись», «переступи», «пролазь», а потом остановилась и тихо позвала:

– Дедушка?

Ей ответило тихое стрекотание, и у их ног загорелись теплые зеленые огоньки. Борна нагнулась и полезла в малоприметное отверстие меж плотных корней, дав Лесе знак следовать за ней. Оказалось, что светился мох, поросший в тесной норе везде, где только смог. В книге его называют хистостега, или «светящимся мхом». Его часто использовали вместо свечи. Он, как фосфор, вбирает днем свет, а ночью отдает его. Стрекотание повторилось, и на этот раз продолжительное. Борна перебила его.

– Дедушка, говорил нормально, я не одна.

Леся глянула на существо, что возникло возле Борны. Оно было похоже на щупленького человечка размером с ладонь: непропорционально вытянутая голова подбородком вперед, заросшая коротким пушком, а остальное все скрыто седой шерсткой. На голове разместилась огромная лиственная шляпа с двумя прорезями, из которых, как у улитки, вытянуты два огромных желтых глаза. При свете видно, что они блеклые. Весь внешний вид его вызывал брезгливость, от чего Леся ощущала себя неловко.

– Исвини, тологая, не саметил.

Существо говорило медленно, растягивая слова и сюсюкая. Человеческая речь давалась ему сложно.

– Я привела тебе свою ученицу. Решила познакомить вас, – сказала Борна.

– А поцему ты не стелала этого ланьсе, усе тавно пола было. Небось, влеменила, хах всехта.

– Не уверена была, что она готова. Да и сейчас так же.

Трутфель, а это был именно он, довольно посмотрел на Лесю.

– Не обисяйся на Болхну, она сама хогта-то была тахае се, хах ты. Ты, я снаю, весьма смыхленая девоцка. О тебе холосо отсиваются мои. Ты снаесь, внуцха, эта, хотолую ты насываесь нетостойной, усе тавно тлусит с моими отплысками.

Борна изумленно уставилась на Лесю, а затем довольно улыбнулась.

– Рада слышать, − сказала она и игриво попеняла пальцем. − А молчала ты зря, так бы я раньше привела тебя сюда. Дедушка, а ты почему молчал?

– Не хотел полтить цусую тайну. Латно, ты лутсе плетставь нас.

Борна картинно прочистила горло и с пафосом отчеканила:

– Леся, хочу представить тебе старейшину трутфелей, или просто дедушку. Прошу уважать и жаловать. Дедушка, представляю вам мою преемницу, ученицу, подружку, служку и просто красивую девушку – Лесю. Прошу любить и не баловать.

– Пелестань, тологая. Леся, не обласяй на нее внимания, насивай меня тетуской, а ты тля меня всехта бутесь внуцхой. Ты оцень холосо тельсисся. Хохта хо мне пливели Болхну, она цуть не упала в оммолок. Ее Мила толхо успохаивала.

– Дедушка, не позорь меня. И вообще, меня Мира буквально на следующий день после моего появления в Доме повела к тебе. И как, по-твоему, я должна была отреагировать? Леся тут уже о-го-го сколько живет.

– И ти все лафно не хотеля пливести сюта Лесю ланьсе?

– У меня свои представления об учебе.

Старейшина отвернулся от нее.

– Леся, внуцьха, ласхаси, хах тепе у нас? Хахие впецатления?

Девушка невнятно пробурчала себе под нос.

– Ницеко. У меня флемени мнохо, не специ.

Спотыкаясь на словах, Леся кое-как рассказала трутфелю о себе, перескакивая с одной темы на другу, над чем Борна не забывала подтрунивать. Дедушка оказался интересным собеседником, к его речи только приспособиться надо. Местами Леся сбивалась и сама сюсюкала, что вызывало смех у Борны, тоже сбивавшаяся постоянно.