Страница 65 из 104
Протасов подошёл ко мне вплотную, схватил за грудки и потянул на себя. Я привстала на носочки, еле сохраняя равновесие, и пытаясь отбиться от захвата. Я ударила майора по рукам, и он отскочил, но тут же всем весом ринулся вперёд и уже схватил меня за шею. Я хрипела, пытаясь вырваться и била его по руке, вонзила ногти в кожу, но он даже не поморщился. Второй рукой он мял мне бока и ягодицы, и я уже чувствовала, как у него встал. Мне было невыносимо больно, как он щипался, и я пыталась кричать. Но из глотки выходил только вялый хрип, все мои попытки высвободиться из хватки этого кабана, были тщетными.
- Если хоть кто-нибудь узнает о том, что ты видела в лесу, я тебя живьём закопаю. – я посмотрела на него в упор, не понимая, как он догадался. - Не делай удивлённый взгляд, я твои ублюдские духи за сотню метров учуял.
Майор наклонился к моей шее и глубоко носом вдохнул запах моей кожи. Он продолжал меня щипать и лапать, и вот уже рука полезла под китель. Я дёргалась, пытаясь уклониться от насилия, и медленно пробираясь вдоль стены, схватила чашку, которую поставила на бортик раковины, и размахнувшись, ударила Протасова в висок. Чашка, от удара, откололась от ручки и звонко ударившись об пол, разлетелась на несколько кусков. Протасов швырнул меня, я ударилась об раковину и упала, ладонью задев один из осколков. Я схватила самый большой и острый кусок и резко встала. Коленом ударила Протасова под дых, подняла за подбородок, кулаком двинула по зубам, и уперевшись в ключицу майора порезанной рукой, подставила к его горлу осколок.
- Знаете ли вы, товарищ майор, какая статья вам светит за превышение должностных полномочий и домогательства на рабочем месте? – шипела я в лицо этому ублюдку. Адреналин так бешено играл во мне, что хотелось забить его до смерти и располосовать этим осколком его омерзительную рожу.
Протасов рассмеялся мне в лицо, из его разбитых губ сочилась кровь, и вся эта картина выглядела зловеще.
- Любомирскому никогда не везло с женщинами. Но ты уж слишком хороша для него. – майор отбросил от себя мою руку и вышел из женского туалета. Вся потасовка длилась несколько минут, а мне показалось - целую вечность.
Я подняла свою юбку с пола, и снова бросила. Руки не слушались. Я облокотилась на раковину, и на пол стали падать капли крови из распоротой ладошки. Я посмотрела на себя в зеркало, и мысленно задала себе вопрос. За что мне всё это?
Я выглянула в коридор, и никого не обнаружив, трусцой пробежалась до своего кабинета. Там я взяла аптечку, обработала порез, переоделась в обычную одежду, которую специально взяла с собой, на всякий случай. Привела себя в порядок, окровавленную и грязную форму убрала в пакет, придётся тащить сегодня с собой, чтобы выстирать дома.
Меня всё ещё потряхивало от произошедшего, когда Любомирский вошёл в кабинет.
- Ничего себе. Что здесь произошло, пока меня не было?
- Я поскользнулась, чашку разбила и руку пропорола. – отвернувшись, отчиталась я Николаю.
- Ну с твоей то везучестью. К медикам точно не надо? – спросил Любомирский.
- Нет, нормально всё. Сейчас позлюсь, и перестану. – махнула я в его сторону.
- Хорошо, я пошёл. Мне ещё на один вызов надо будет. – Любомирский ушёл, а я быстро взяла тряпку, веник и совок и помчала в туалет. Если ещё кто-нибудь это увидит, вопросов лишних будет много.
Я смела осколки, и везде вытерла кровь. Тряпка была испорчена, её я выкинула уже у себя.
Я не знала, чем себя занять весь оставшийся рабочий день. Если Любомирский увидит Протасова, то нам обоим конец. На попе было больно сидеть, всё моё правое полушарие было истерзано похотливым неандертальцем, и похоже, там народились синяки. Приеду домой, приложу лёд.
Рабочий день закончился, и я поехала на пары. Люди в метро смотрели на меня вытаращенными глазами, некоторые перешёптывались, а на конечной остановке, ко мне подошёл мужчина и спросил, не нужна ли мне помощь. Я вежливо отклонила предложение, и уже в универе поняла, почему меня так сторонятся. На моей шее окончательно проявился след от удушения.
Чтобы не смущать народ, я застегнула кофту по самую шею. Теперь, пока это безобразие не сойдёт окончательно, придётся носить шейный платок. Как же я сейчас ненавидела всё вокруг. Особенно Протасова.
Уже поздно вечером я приехала домой, приняла душ, и завалилась спать. Любомирский совсем некстати захотел любви и ласки. А я сейчас была способна только на сон. Я отвернулась от него, давая понять, что ничего не хочу, и тут он шлёпнул меня по заднице. Я закричала от боли, и ответ не заставил себя долго ждать, пнула Николая под одеялом ногой. Он видимо подумал, что это призыв к похотливым игрищам, и стал щупать меня за попу. За самые синяки.
- Мне больно! Мне больно! Мне больно! – кричала я, сбегая с дивана. – Я хочу спать, пожалуйста, оставь меня в покое! – я уже не контролировала своё поведение.
- Да в чём дело? – я в темноте не видела, а Любомирский резко встал и зажёг свет. Я думала до утра продержусь, встану пораньше и скрою все синяки, но не успела.
- Это что такое? – начал подходить ко мне Любомирский, а я нырнула под одеяло.
- Ничего. Я хочу спать. – зло бросила я и накрылась с головой.
Николай лёгким движением руки, сдёрнул с меня одеяло, и схватил за руки.
- Я спрашиваю, это что такое? – зло шипел на меня Любомирский, осматривая шею и бедро. – Кто это сделал? Я спрашиваю, кто это сделал? – ревел Николай.
- Оставь меня, никто это не сделал. Я упала.