Страница 53 из 104
На работу я ходила в строгом костюме по фигуре, чтобы максимально не отличаться от остальных. Я как отшельник сидела в своём кабинете, Любомирский ко мне не заходил, я к нему тоже, чувствовала себя неполноценным лейтенантом, недостойным разгуливать по зданию и в открытую разговаривать с людьми.
На досуге, пока я перебирала папки, я их ещё и почитывала. Некоторыми откровенно зачитывалась.
Например, мне очень запомнилось одно дело, где жена забила скалкой до смерти своего мужа и получила за это десять лет колонии.
Женщина на протяжении нескольких лет терпела издевательства и побои со стороны мужа и его родственников, имея на руках двоих детей, один из которых был инвалидом. В один прекрасный или может ужасный день, она поняла, что больше так жить не может и решила уйти. Но не вовремя вернувшийся домой муж перекрыл все ходы отступления. Вспыхнул скандал, и женщина сделала то, на что не решалась все годы запоя мужа. Казалось бы, справедливо. Но ничего подобного.
Обращений и справок о побоях за столько лет не было ни одной. Женщина давала показания, что терпела ради детей все унижения, однако родственники погибшего уверяли судью в обратном, и настаивали на том, что она хотела сбежать одна, к любовнику, бросив детей и мужа на произвол судьбы.
Суд встал на сторону родни, и приговорил убийцу к десяти годам. Дети были отданы под опеку родственникам, и как тут записано у секретаря, они с радостью восприняли данную новость в зале суда. Дурдом.
Глухарей, как называют в органах бесперспективные в раскрытии дела, я встретила немало, но все они были разбросаны по годам, их я отсортировала в отдельную кучку.
Я спокойно ковырялась в бумагах, когда в мой кабинет ворвался Любомирский.
- Пошли, живо!
Я подскочила, как ошпаренная, и вероятно побледнела от накатившего на меня страха. Любомирский стремительной и резкой походкой, уводил меня дальше по коридорам, и я уже медленно, но верно начинала поддаваться панике.
Мы зашли в кабинет и там сидел, невиданный раньше мною, здоровый такой мужик. Само собой, в форме. Он тяжело смотрел в нашу сторону и мне стало страшно ещё больше.
- Смотри, короче. На нас заявление накатали. – подал голос Любомирский.
- Будете так дальше шутить, – с умным видом заключил тот здоровенный, – могут и погоны слететь.
Я не понимала, что происходит и где мы так успели нагрешить, но тут Николай внёс ясность. Ткнул пальцем в экран монитора, и там я увидела нас. В метро. И того деда с бабкой.
- Так они же полоумные! – воскликнула я.
- А ты что, заключение об их психическом здоровье читала? – повысив голос, тыкнул мне бугай. Не помню, чтобы мы пили на брудершафт.
- Нет, но там по одним лицам понятно, что люди не в себе.
- Это на ваше счастье они не в себе! – заорал здоровяк. – Любомирский, я тебя предупреждал. Дошутишься! Срежу собственноручно погоны, и вышвырну из отделения, как щенка паршивого.
- Но он здесь не при чём! Они первые начали. Это была невинная шутка. – трясущимся голоском вымолвила я.
- Да мне плевать. – лютовал здоровяк, и судя по погонам майор. – Срать я хотел на ваши шутки!
- Протасов, заканчивай. – спокойно сказал Любомирский. – У людей справочка из больнички есть, кто же знал, что всё на веру примут.
- А ты бы умолк, капитан. Я тебе это заявление ещё долго вспоминать буду. Они там такое понаписали, весь район на уши поставили.
- Ну старички повеселились, настроение всем подняли. Не касайся эта проблема меня, ты и жопу бы свою толстую со стула не поднял. – заключил Любомирский, а Протасов резко встал и сжал кулаки. Я тут же втиснулась меду ними, но Николай дёрнул меня за руку, и мы вышли из кабинета.
Вот так дела творятся в нашем королевстве.
Мы молча дошли до моего кабинета. Любомирский закрыл за нами дверь, и включил чайник.
- Что это было? – тихо спросила я.
- Давняя вражда, не обращай внимания. – Николай уставился в окно, и видимо, больше пояснений не последует.
Мы попили чай и Любомирский ушёл, оставив меня один на один со своими мыслями и догадками. Я не стала сильно углубляться и выдумывать причину раздора, а решила дождаться, когда Коля сам созреет и всё расскажет.
После подобной выходки, я чувствовала себя ещё более неуютно. И старалась из кабинета не выходит совсем. Очень не хотелось встретиться лицом к лицу с тем майором, уж больно вид у него был отталкивающий.
Наступил вечер пятницы, а с ним и предпраздничная эйфория. Я ужиком проскользнула мимо дежурки, и уже практически с крыльца крикнув в ответ поздравление, припустила к метро. Планы на выходные были грандиозные, не хватало ещё чтобы меня коллективно взяли в оборот отпраздновать на работе. Никогда не любила общие сборища и корпоративы. Мне всегда твердили, что негоже отбиваться от коллектива, но никто не виноват, что мне было противно смотреть, во что превращался этот самый коллектив, в большинстве своём, после пары стопок горячительного. Сама я к алкоголю отношусь нейтрально.
В субботу утром, я уже паковала спортивную сумку на четыре дня. Я собиралась к бабуле и прабабушке, в область, навестить и поздравить с праздником. Моя прабабушка труженица тыла, она уже в пятнадцать лет на заводе собирала оружие на фронт. А прадед прошёл всю великую отечественную, начиная с советско-финской и заканчивая победой над немецко-фашистскими войсками. Был дважды контужен, после недолго преподавал в Суворовском училище, и остаток своих дней прожил в окружении большой семьи.