Страница 52 из 118
Длинные веки Врана опустились, скрывая усмешку.
— Пусть штурмуют, мы даже стрельбы не услышим. День, — он обернулся к соплеменнику, — скоро там Таволга?
Тот опять щелкал клавишами поплавка.
— Едет.
— Если хочешь, можешь присутствовать при допросе, Рэнни. Может, тебе эта маленькая дрянь скажет больше, чем мне. Не суетись, верну я мальчишку твоему человеку. Наказывать не собираюсь. Только сперва выясню, какую именно тварь и на каких условиях они вызвали. И откуда узнали про обряд. Нельзя позволить, чтобы такое повторилось.
— Ты вернешь его, как только он придет в себя.
— Ренни. — Вран потер двумя пальцами переносицу. — У тебя неверные приоритеты. Ты занялся каждодневной мельтешней и не видишь дальше собственного носа. На такую жертву, — прямой, как гвоздь, палец постучал по фотографиям, — призывается не мелочь. Это — высший демон. Молись, чтобы это был какой-нибудь серпьент или другой монстр, который только жрет и крушит.
— Вран прав, Ваше Величество, — подал голос День. — Мальчика придется допросить прямо здесь и сейчас. Проблема может оказаться серьезнее, чем вы предполагаете.
Герейн стиснул зубы. Все его познания на предмет Полночи были чисто теоретическими. Обширными — но, за каждодневной суетой, — действительно почти забытыми.
— Таволга спускается, — сказал Вран.
— Я встречу.
День вышел. Герейн шагнул к лежащему на стульях подростку. Еще раз пощупал пульс. Еле нащупал.
— Что ты с ним сделал?
— Посмотрел, нет ли демона внутри.
— Дьявол. А если ты спалил ему мозги?
Вран пожал плечами.
— Дьявол, — повторил Герейн.
Отворилась дверь, вошла Таволга, бледно-золотая, тонкая, с невенитской сумкой через плечо.
— Вра-ан! — Тотчас бросилась к мальчику. — Как ты мог!
— Хилый детеныш, — буркнул тот. — Сразу отключился. Я и вопроса задать не успел.
— Высокое небо… разве так можно! — Вспорхнули тонкие руки, огладили воздух вокруг белобрысой головы. Спустились к груди, задвигались, разбирая, распутывая невидимые нити. — Сила есть — ума не надо. Изувер.
Мальчишка шевельнулся и застонал.
— Рэнни, посади его. — Таволга встряхнула кисти и снова принялась гладить воздух у висков юного Агилара. — День, принеси воды.
Герейн приподнял и посадил парня на стул. Голова мотнулась, между век блеснули белки.
— М-м-м-м-м-м!..
— Вода, — под нос сунулся стакан.
— В сумке, в темной бутылочке, — сказала Таволга. — Накапай.
Запахло лекарством. Герейн придерживал расслабленное тело за плечи. Приняв стакан, Таволга понемножку поила несчастного. День, присев на соседний стул, растирал ему руки.
— М-м-м-м-м-м-м… В-ваше В-величество… — мальчишка поперхнулся. Дернулся, пытаясь вскочить.
— Сиди, — велел Герейн. — А то опять грохнешься.
Глаза Стрева заметались от одного лица к другому, вернулись к Герейну; в них застыла мольба.
— Стрев, — сказал Герейн. — Ты, конечно, натворил дел. Но Врану я тебя не отдам. Я твой король, я пришел за тобой, ты принадлежишь мне.
Мальчишка закивал и чуть снова не опрокинулся.
— Сиди и не двигайся. Помоги своему королю, скажи правду. Кого вы призвали, когда совершили обряд?
— Н-най… марэ — пролепетал мальчишка.
День выругался. Таволга ахнула. Вран молчал, и молчание его было оглушающим.
— Кто додумался принести жертву? Ты? Кто-то другой? Чья это была идея?
— Учи… тель… — Стрев не мог смотреть на короля, зажмурился. Из-под век поползли слезы. — В-ваше Величество! Мой король… я… простите меня.
— Прощу, если поможешь мне исправить твою ошибку. Твой учитель — кто он? Его имя?
Мальчишка всхлипнул. Глубоко вздохнул, пересиливая спазм. Потом выговорил хрипло:
— Это… Сайран Флавен… мамин дядя…
***
— Господина Дня сейчас нет на месте, — сказал секретарь.
Рамиро еле удержался, чтобы не выругаться.