Шейх

Запихнула их в сумку, а из неё достала барбариску, обёртку от которой передала Никите.

— Будешь? — Протянула ему вторую конфетку.

«У меня слишком дорогие зубы», — подумал Никита, но барбариску взял. Мало ли для чего конфетка ему может пригодиться.

В салоне мужской одежды их ждали. Видимо, Липа позвонила, пока курила на крыльце дома. Никите сразу предложили на выбор несколько костюмов. Он не поленился и примерил все. Покупателей в салоне не было, и он для продавщиц и Липы устроил настоящее дефиле. Мог, умел, практиковал. И теперь не он, а девушки выбирали для него прикид, который сидел на нём лучше всего.

Вспомнил между делом, как носил свой самый первый костюм.

Он был молод, глуп, работал в плановом отделе научного института и звали его…

Никита задумался — он тогда впервые сменил имя. Давно это было.

***

Сначала Борис Михайлович, его начальник, услышал громкий хохот, сотрясающий комнату, где сидели экономисты планового отдела, а затем звук падающего тела. Мгновенно выскочив из своего кабинета — может, помощь какая потребуется, он застал следующую картину: Нина Ивановна, старейшая из сотрудниц, судорожно хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, сложив руки на груди, словно пытаясь унять сердцебиение. Анечка, самая младшая из плановиков, стояла, прислонившись к стене, но судя по всему стоять ей так оставалось недолго — ноги у неё подкашивались, и она тоже готова была вот-вот рухнуть на пол вслед за Людочкой, третьей коллегой Андрея, которая сидела прямо на полу, видимо, промахнувшись мимо стула. И это звук её падающего тела услышал Борис Михайлович. Все они при этом истерично хохотали — Нина Ивановна, откинувшись на спинку своего кресла, Людочка, сидя на полу, Анечка, постепенно сползая по стенке.

А посереди комнаты стоял сам источник смеха — Андрей Никитин собственной персоной в новеньком с иголочки английском костюме.

Тело Бориса Михайловича начало конвульсивно подрагивать от этого зрелища, а потом он сам, как и все остальные разразился громким хохотом, переходящим в истерику. И было из-за чего.

Под пиджаком на Андрее была надета кислотного розового цвета футболка, на голой худой шее болтался галстук, на ногах красовались кеды на босу ногу, это было прекрасно видно по причине того, что брюки он натянул до подмышек, и поэтому из обуви выглядывали голые лодыжки. А довершением ансамбля стал хаер на голове, торчавший выше обычного.

— Ну, нету у меня рубашки и туфель, — совершенно серьёзно произнёс Андрей с полной обречённостью в голосе и без тени улыбки на лице, повернувшись к своему начальнику.

Это тот виноват, потребовал, чтобы он сменил джинсы с футболкой на классический английский костюм.

— У слова «нет» нету формы «нету», — отозвался Борис Михайлович, истерично икая. — Ты ещё скажи, что у тебя нет носков.

— Носки есть, — вздохнул Андрей, — только нужного цвета не нашлось. Под такой костюм не всякие носки подойдут.

Больше выносить его серьёзную физиономию Борис Михайлович не смог и исчез за дверями своего кабинета, и уже оттуда прокричал:
— Никитин, а расчёски у тебя тоже не нашлось?

— А зачем мне расчёска? — немедленно отозвался Андрей. — Речь о расчёске не шла.

— Зачем-зачем? Причесаться, — продолжал смеяться Борис Михайлович, но уже из-за двери — сердиться на парня у него не было сил.

— Э-э-э, нет, — протянул Андрей и покачал пальцем, словно его мог видеть начальник, — о причёске речи не было. И она мне нравится. Модная. Дэвид Бекхэм такую же носит, а он, между прочим, мой кумир.

— Ладно, о причёске поговорим позже, — согласился Борис Михайлович, не прекращая икать и смеяться.

Короче, рабочий день планового отдела был сорван, так как к ним на такое безудержное веселье подтянулись коллеги из других комнат, и они тоже пришли в неописуемый восторг от нового офисного стиля Андрея.

***

Судьба, наверное — тогда он стал Никитиным, теперь вот Никитой.

Девушки остановили свой выбор на рубашке-поло и костюме из тонкого шерстяного джерси. Липа решила, что её новый знакомый все же водитель, а не офисный работник. Обувь вообще менять не стали — к светло-синему костюму вполне подошли Никитины белые кроссовки. Она запретила ему переодеваться. Продавщицы в салоне упаковали его вещи — футболку и джинсы — в фирменный пакет. Никита выразительно подмигнул той, что помоложе, но она не менее выразительно взглянула на Липу. Понятно, слов можно и не говорить — он догадлив…

Липа закурила, едва они покинули магазин. Тонкая сигарета подрагивала в её пальцах, затянутых лайковыми перчатками.

— Опаздываем, — нервно постучала сигаретой по своему запястью там, где находились её часики.

— Так поехали, — предложил Никита.

— Пожалуй, — согласилась Липа, опять отправляя на газон непотушенный окурок.

И снова Никита полез за ним, пытаясь разыскать бычок среди цветущих пионов.

— Брось, — приказала Липа. — Надоест наводить порядок каждый вечер, мусорку поставят возле входа. Будто я одна такая, которая хватается за сигарету, как только выходит из помещения. В клуб, — добавила она. — К гайцу сам за правами заедешь — я позвоню.

Липа по-деловому уселась на водительское сиденье и нажала на газ. Никита отметил про себя, что девушка водит машину уверенно, по-мужски, и совсем не боится выезжать на дорогу, как сказала ему раньше. Лгунья. Плевать, зато в его распоряжении имеется теперь приличная машина. А с этим враньём он со временем разберётся…