Страница 15 из 18
- Если так, то какой смысл их устранять с политического горизонта? поинтересовался Арчи. - Зачем менять вывеску, если суть заведения остается прежней?
- Видите ли, молодой человек, - терпеливо сказал Варга. - Длительное безделье на подобных постах развращает даже самого преданного человека. Эти наглецы вообразили, что могут игнорировать мои требования. Все, мне надоело. Пора показать, кто хозяин на этой земле.
Арчи кивнул, давая знать, что услышал достаточно, и повернулся к Расмусу:
- Ответом на переворот станут немедленные меры ведущих евразийских государств. Блокада границ, возможно, после алзамайских событий, ввод вооруженных формирований. Новое правительство скорее всего не признает никто: ни государства, ни ООН. Наш коллега, по всей вероятности, затеял развязать войну.
- Именно, - подтвердил Варга. - Именно войну. Только у меня ведь есть лучшие солдаты на этой планете, не так ли?
- Нет у вас никаких солдат, - заявил вдруг Расмус. Он на глазах мрачнел.
- Я, помнится, говорил, что мы свое отвоевали. И класть жизни за вас, господин Варга, мы не намерены. Наш уговор был совсем другим, если вы забыли. Да и потом, будь мы согласны - двести солдат не устоят перед всем миром, даже если это мир слюнтяев. Вы воюете паршиво, но не безнадежно. Вам не удержаться у власти - ни самим, ни с нашей помощью. Осознаете вы эту очевидную истину или нет?
Варга, казалось, ничуть не смущался.
- Господа! - сказал он, лениво расчищая место на столе; расчистив, он водрузил на столешницу локти и подался вперед. - Я прекрасно понимаю все, что тут было высказано. Позвольте теперь высказаться мне.
Переворот я затеял не от зуда в известном месте и не из тщеславия, как могло кое-кому показаться. Наша - подчеркиваю: наша с вами задача - выиграть минимум три недели. Лучше - месяц. И у нас в распоряжении появятся несколько тысяч отменно подготовленных солдат. И не, как вы изволили выразиться, слюнтяев, а людей, которым убивать ничего, ровным счетом ничего не стоит, потому что у них будут ваши гены. Волчьи. "Чирс" - биолаборатория. Особи-матрицы уже выращиваются, два десятка. Потом мы их клонируем. И все. Этот месяц нам нужно удержать границы; можно даже не всей Туркмении, хотя бы Ашгабата и окрестностей. При старом правительстве эта задача неожиданно стала трудновыполнимой. Если во главе нового правительства встану я - все будет в порядке. Неделя, а то и все две, уйдет на переговоры, ноты, коммюнике и прочие объяснения. Ну а потом... Будем обороняться. Вы тем временем построите свой портал или что там вы собрались строить. Как только первые клоны покинут лаборатории, можно будет считать наш договор исчерпанным. Отправляйтесь куда угодно. В Пасифиду, в Латинскую Америку, в Австралию - весь мир ваш. Внимание будет приковано к нам, к Туркменистану. Вам ведь именно это и нужно, не так ли? Чтобы на вас перестали обращать внимание. Уверяю, я об этом позабочусь. Но пока растут матрицы и не началось клонирование, я крайне, крайне нуждаюсь в ваших услугах. В конце концов, если тут будут свистеть иглометы да черкать небо европейские штурмовики или российские тяжелые махолеты, вы тоже много не настроите...
- Погодите, Варга, - прервал излияния шефа "Чирс" Расмус. Видно было, что он взял себя в руки и успокоился. Во всяком случае, перестал орать. - Неужели нельзя было просто пересидеть этот месяц, без всяких дурацких переворотов?
- Нельзя, - отрезал Варга. - Меня сегодня отследили агенты Сибири и России. Если ничего не предпринимать, уже завтра тут будет черно от разведчиков и спецназовцев. Нынешнее правительство Туркменистана наотрез отказалось закрыть границы и заявило, что не в состоянии отказать в содействии Европе, Сибири и России. А это значит, что тут готовится второй Алзамай. В таких условиях ни нам, ни вам спокойно поработать не дадут. Единственный выход - смешать всем карты. Шокировать. А потом тянуть время. Подскажите мне иной выход, и я с удовольствием им воспользуюсь, если только это будет возможно. И учтите: в распоряжении у нас всего одна ночь. Ближайшая. Утром будет поздно что-либо предпринимать.
Расмус нахмурился; потом переглянулся с Веномом и Лоренцо.
Несколько секунд шел безмолвный обмен взглядами.
- Что скажешь? - Расмус снова обратился к Арчи.
- Вообще-то, если абстрагироваться, он все излагает верно, - честно признал Арчи. - Если нас срисовали, то при открытых границах уже завтра тут будет форменный фестиваль, а не пустыня. В случае же переворота неизбежна отсрочка как минимум на неделю. Я думаю, ни одно государство не решится на поспешные действия. Пока соберутся с мыслями, пока просто соберутся, пока выработают совместную программу... действительно, пройдет время. Единственное, в чем я не уверен, - это в сроках. Во всяком случае, месячный срок представляется мне однозначно завышенным. Все решится раньше, полагаю, в течение второй недели.
- Ишь ты, - тихо, но так, чтобы все слышали, сказал Сулим Ханмуратов. Какой подкованный погранец. Ну чистый тебе политический обозреватель...
И поднял на Арчи тяжкий взгляд. Пристальный, многозначительный.
Воцарилась тишина. Теперь на Арчи глядели все, но острее всего он почувствовал почему-то только один из взглядов. Не Сулима. Даже не Расмуса или Варги.
Острее всего Арчи почувствовал взгляд Ядвиги.
- А что? - Расмус склонил голову и взглянул на Арчи как-то странно: не то с одобрением, не то, наоборот, подозрительно. - Тебе уже доводилось принимать участие в государственных переворотах?
- Нет. - Арчи и не подумал смущаться. - Последний случился больше двухсот лет назад. Но зато мне вдоволь пришлось половить китайских контрабандистов мне кажется, это занятие еще сложнее.
Взгляд Ядвиги сразу стал одобрительным.
А Арчи вдруг поймал себя на мысли, что очень этому рад.
В том смысле, что ему раньше не доводилось участвовать в переворотах, Арчи не лгал. Да и контрабандистов, в том числе и китайских, ему доводилось в свое время ловить. Правда, не столь интенсивно, как он попытался продемонстрировать Расмусу и прочим... В общем, многое, из сказанного действительно было правдой.
Главарь волков размышлял недолго. О чем-то коротко переговорил со своими на совершенно непонятном Арчи языке; каждая фраза звучала рублено и отрывисто, а фонетика вообще, похоже, была людям абсолютно чуждой.