Страница 66 из 122
– Манеры, если честно... – прошептала я.
И поспешно улыбнулась, состроив милую рожицу.
Инспектор хмыкнул.
– Вам, миссис Рашорш-Фонтьер, грозит обвинение в непредумышленном доведении супруга до стресса! – Беспредельщик хохотнул. – Следствие полагает: в брачную ночь маркиз опытным путем установил, что вы – уже не девственны. Что и стало причиной преждевременной остановки сердца. У маркиза. От унижения и оскорбления!
Я засмеялась. Прикрыла ладошками рот.
– Вам грозит тюремное заключение. Сроком от пяти до четырнадцати лет. В зависимости от решения суда, – дополнил инспектор. – Добавлю от себя: лично я отправлял бы девиц-не-девиц за такие беспутные козни – на гильотину!
– Я тре-ха-бую-ха адво-ха-ха-ката-ха-ха! – рыдая смехом, пробормотала я. – Ох-ха-ха! Вы-ха-ха уморили маркизу!..
Следователь молчал. Сурово.
Но что-то витало в воздухе. Что-то, незримо соединявшее меня с моим беспредельщиком.
Я тогда не знала об инспекторе некоторых особо важных вещей, и потому лишь интуитивно чувствовала: что-то нас роднит, вопреки тому, что мы сейчас – враги по воле рока.
– Адвокат вам не поможет, дамочка! – сообщил инспектор, когда я отсмеялась и притихла. – Общественные адвокаты – слабаки. Кто силен – тот берет богатых клиентов.
Я живо представила симпатичное лицо делового прохвоста – одного из моих отвергнутых женихов. Отлично! Надо использовать тот самый Запасной Вариант, способный с умом затравить любого беспредельщика!
– Позвольте мне передать письмо на волю, уважаемый мистер Томми-Мэнски! – наилюбезнейше попросила я. И одарила врага-зверолюда молящим, ласковым взором.
– Золотые глазки тут не помогут... – вздохнул инспектор. – Запрещаю. Закон есть закон...
Вскоре молоденький полисменчик вернул меня в затхлую камеру.
Я скинула шубку. Подставила под окно топорной работы табурет. Взобралась на него. И выдрала шпингалет из-под погребального слоя желтой масляной краски.
– Какой идиот закрашивает рамы наглухо?! – раздраженно воскликнула я.
Окна переклинило. Я рванула на себя сразу обе узкие створки. Окно открылось с глухим хлопком. Одно стекло треснуло.
Я поскользнулась, сорвалась вниз. Отбила бок об пол, замарала подвенечное платье. Разозлилась пуще прежнего. В бешенстве заметалась под окном, сотрясая подол руками.
Порыв ветра скинул комья грязи с подоконника – те хлопнулись мне на голову. Я затрясла волосами, мыча от гнева. Ведьма ведьмой!
И тут в камеру вошел Сэм.
– Сержант! Уборщицу мне сюда! Ведро с водой! Тряпку! Живо! – прокричала я грубовато. – Пусть даже меня повесят! Но я не стану сидеть в грязи, как чумная свинья!
– Не извольте гневаться, миледи-чистоплюйка! – тоном презрения начал Сэм. – Наш штат сокращен. Уборщица – одна. Несокращенная. Всего не успевает. И уборка успеется здесь, видать, ближе к лету!
– О, небеса! – Я умоляюще сложила ручки домиком. – Сержант! А хотя бы ведерочко и тряпочку я могу получить? Молю вас, Сэм! Сил моих нет терпеть всё это! Хоть с пылью пока повоюю! Ох, зараза! Гадство сплошное!..
– Не понял! – Сэм изобразил дедукцию по Дарвину. – Миледи, в смысле, сама станет убираться? Вот прям ручками – и по полу? Пол, стало быть, ручками мыть?..
– Ну раз вас тут всех сократили!.. – Я гневно затопала, взметая пыль каблучками. – Сама! Сама я всё вымою! Дайте же мне тряпку, сержант! Полцарства – за ведро!..
Минут через десять я, подвернув подол подвенечного платья, мыла пол мохнатой шерстяной тряпицей, стараясь не марать парчу и прочие красоты своего наряда.
Сэм, онемевши, полулежал на внутренней стороне двери. И безумным взором потрясенного Гамлета созерцал диво дивное: миледи моет полы – сама, по собственной воле!
Сержант трижды уходил сменить воду в ведре.
Затем притащил медный тазик. Полил на мои руки теплой водою из пузатого чайника. (Я при этом с умилением вспомнила заботливого Феля.) А позже принес мне свиную котлету на косточке. (И я внезапно заскучала по Тратору.)
– Инспектор неволит? Не слать письма на волю? А то! – Голос Сэма звучал еле слышно. – Я передам, кому нужно! Но – молчок молченческий! Не то с места сгонят, а то и – посадят меня. Лады?
– Лады! – Я пожала крепкую руку друга. – Сэм, если я выберусь – я сполна вас отблагодарю!
– Незачем, крошка! – Передо мною стоял уже не сержант-ехидна, а растроганный деревенский парень. – Я сам всё видел! И виденное меня проняло. Вот оно как! Оно надо же!..
Часом позже коверкатель языка принес мне замызганную чернильницу, скрипучее перышко и желтый листочек.
Я написала несчастное «Спаслание от Пятачка» своему запасному жениху-адвокату. Красота длинных изысканных фраз, отправленных адвокату, не скрывала сути.
А суть была проста: «Это я. Маркиза Марта. Помогите Марте! Миссис Марта – это я. Беда! Спасите! Помогите!»
«Сэм – в моих руках! Нежданная удача! – мысленно возликовала я, когда мой услужливый сержант унес письменные принадлежности, захватив с собою и письмо. – Болевая точка нового сочувствователя мне теперь известна!.. А я-то голову ломала: чем это мы с гречихой в плошке Сэма так поразили?.. А вот откуда ветер-то дует!.. Ну, Марта Ронс! Ставь паруса! Держи левее! Лови ветер! Лети вперед!..»