Волчья натура

О своей прошлой жизни Арчи пытался забыть. Отчасти - по долгу той же оставленной службы. Получалось, хотя и неважно. Да и тело помнило ту жизнь лучше, чем мозг: куда деть вколоченные в спеццентре рефлексы? Друзья и просто отдыхающие часто награждали Арчи восхищенными взглядами - то он подхватывает на лету спихнутый со стола бокал, то, не отрываясь от книги, ловит за рукав пышную бульмастифшу и тычет пальцем в оброненный кошелек, то уворачивается от волейбольного мяча, волею случая пущенного ему в затылок рукой аса...

Ник спросил об этой жизни всего один раз, когда здоровенный черный терьер Виктор Жданович хлебнул лишнего и возжелал с кем-нибудь побороться на газоне перед вторым корпусом. Арчи его скрутил в четыре секунды. Во втором корпусе отдыхал в основном среднеморфный народ: несколько терьеров-шотландцев, пожилая бульдожья пара, таксы, болонки какие-то (все как одна страшно одинокие), шелти, карельские лаечки. Ну, и аморфов много, людей неопределенных морфем то есть, но никого крупнее среднего овчара как назло не случилось. Арчи, помнится, еще пожалел: всего месяц как с базы съехали борцы-профессионалы. Питбули, стаффорды, шарпеи, аргентинские доги все, как на подбор, крепкошеие, коренастые, почти квадратные... Эти бы и с чернышом совладали без особых проблем.

"Арчи, - подозрительно спросил Ник, когда судорожно разевающего рот Ждановича унесли дюжие санитары из медцентра, - а чем ты раньше занимался?"

Арчи вздохнул, но ответил предельно честно: "Служил во внешней разведке."

Приятель очень удивился - нюфов в подобных структурах всегда было мало, а кто и встречался - сплошь спецы. Морфология не та, да и характер небойцовский...

"Я был не спецом. То есть, спецом, но не из обслуги, а оперативником. Операции на воде. У нас в команде, кстати, и лабрадор один был. Но в основном, почему-то, аморфы да русские спаниели."

"А, - догадался Ник. - Спаниели ведь ныряют круто. Покруче даже нас с тобой."

"Точно", - согласился Арчи, тем более, что это была чистейшая правда.

Это произошло в первый сезон на спасательной. Сейчас к середине подходил третий, и с тех пор Ник никогда больше не возвращался к этой теме, за что Арчи был ему очень благодарен.

- Тихо? - спросил Ник из-под тента, даже не подумав пошевелиться. Вопрос показался странным - шумело море, орали дети, торговцы всякой съедобной мелочью тоже не отмалчивались. И вдруг - тихо?

Арчи протяжно вздохнул.

- Три дня никто тонуть не пытается. Даже подозрительно как-то, ей-богу!

Видимо, Ника тоже настораживал этот факт.

- Пиво будешь? - спросил он с ленцой.

- Вечером. Вахта все-таки... Сменимся, втащим.

- Законопослушный ты, Арчи. Аж противно.

- Ну, извини.

Арчибальда Рене де Шертарини, как и всякого нюфа, практически невозможно было рассердить.

Арчи сдвинул шляпу на самые брови и уселся в шезлонг, но не так, как Ник, в тенечке и аккурат под тентом, а чтобы видеть прибрежную полосу. Подростки гонялись на водных велосипедах; вдали кто-то умело подрезал волну на доске с высоким полупрозрачным парусом. У самого горизонта, в неясной полуденной дымке, угадывался силуэт круизного лайнера.

Почему-то Арчи показалось, что ничего не изменится - в ближайшие годы. Он будет так же сидеть на крыше спасательной башни и глядеть на море, солнце будет жарить людный крымский пляж, а напарник будет лениво потягивать пиво из жестяной банки и беззлобно посмеиваться над законопослушным Арчи.

Первое правило спеца: если кажется, что неожиданностей не предвидится, готовься к худшему.

Только вот - как готовиться? И к чему?

"Не буду я вечером пиво пить, - решил Арчи. - Слишком уж спокойно прошли эти три года..."

Отчего он задумался об этом именно сегодня - Арчи даже не пытался понять. Но он никогда не боялся иррациональных поступков.

"Представляю, как удивится вечером Ник", - подумал Арчи, откупоривая жестянку с минералкой.

x x x

Как всегда, Лутченко оказался прав - в баре было тесно, на открытой веранде было тесно, и даже за вынесенными просто на лужайку столиками не нашлось ни одного свободного места. Пришлось подождать, к счастью недолго: нежно ворковавшая парочка аморфов допила коктейли и устремилась во тьму, к корпусам. От девчонки даже сквозь дезодорантную завесу очень однозначно и маняще пахло.

Иногда Шабанеев жалел, что служба вынуждает его в полной мере сохранять обоняние.

- А вон и наши спасатели, - буркнул Лутченко. - В самом углу. Минералку хлещут.

- Кто? - спросил Шабанеев, лениво глядя в угол. - Лабрадор?

Лутченко покачал головой.

- Нет.

Шабанеев несказанно удивился:

- Неужели нюф?

- Именно нюф, - подтвердил Лутченко.

Шабанеев только плечами передернул.

- Ну и ну! Поверить не могу. Вот этот гриб в шляпе? Сколько, ты говоришь, у него "фитилей"?

- Семнадцать.

- А трупов?

- Два. Всего-навсего два.

"Фитилями" известные ведомства называли ситуации, когда агент вынужден был идти на убийство. Высшим пилотажем считалось обойтись в конечном итоге без трупа. Иногда такое случалось.

Редко.

А теперь Шабанеев видел перед собой человека, который сумел всухую обставить полтора десятка "фитилей"! И этот человек а) - был ньюфаундлендом, и бэ) - последнее время работал спасателем на пляже!

Немыслимо. Шабанеев пребывал в абсолютной уверенности, что известные ведомства кадрами не разбрасываются.

- Между прочим, - глубокомысленно заметил Лутченко, - он восемьдесят восьмой в линии.

- А, - догадался Шабанеев. - Вот почему его отпустили! Наследника рожать?

Лутченко поморщился.

- Простой ты, Ваня, как грабли. Тебя к людям нельзя на иглометный выстрел подпускать.

- А меня и не подпускают, - беспечно отозвался Шабанеев. - Я все больше со зверушками в вычислительном центре. Какие уж тут люди? Кстати, наследника-то он родил или как?

- Родил, - буркнул Лутченко и тут же задумался над своими словами. - То есть, не сам конечно, родил. Одна дама помогла. Очаровательная такая нюфка.

- Ну, спасибо! - с каменным лицом сказал Шабанеев. - А то я уж подумал, что он единолично. Из бедра, т'сзать.