Высота

- Что-то ты, дочурка, скрываешь... - отец прищурил один глаз и затопал ногой.

Но девушка уже направилась в свою комнату. Иногда молчание и конспирация - залог покоя в доме.

***

Глеб всю неделю посвятил работе в офисе и прохождению медицинской комиссии. В собственной форме он не сомневался, прошли те времена, когда малейшее движение требовало титанических усилий. Боли в спине становились все реже, позволяя в полную силу тренироваться в зале. Молодые ребята с завистью поглядывали на поджарое, мускулистое тело бывшего спортсмена, но мало кто решался повторить сложный, выматывающий комплекс упражнений.

В этот раз строгий консилиум, составленный из нескольких высококвалифицированных врачей, только разводил руками, поражаясь чудесам человеческой выносливости и воли. Пять лет назад они списали Булавина, присвоив белый билет в небо. «Хорошо, если ходить сможет, а уж летать… Отлетал» - твердили они безапелляционно. От группы по инвалидности он тогда отказался сам, оставшись на одном крохотном пособии по безработице и безудержном желании изменить все.

Старенький профессор, узнавший в нем того самого упертого спортсмена в кресле-коляске, задумчиво почесал затылок и без единого сомнения написал "годен" под общей ведомостью. Другие доктора только тихо вздыхали и недовольно кривились, снимая показания приборов, проводя визуальный осмотр.

Глеб лишь усмехался их реакции, позволяя навешивать на себя все новые и новые датчики.

После придирчивой проверки накануне у собственного лечащего врача, он не боялся ничего. Новенький белый парашют с драконьей мордой уже ждал своего времени в багажнике авто. Остались последние шаги от земли до неба, и никто не сможет встать на этом пути. Сегодня наконец истек мучительный пятилетний срок.

Адреналин от предвкушения первого полета гулял в крови, когда поздно вечером он добрался до своей квартиры. Ворчун-Дольф встретил его у двери долгой заунывно-грустной речью, но погладить себя позволил.

Для празднования радостного события этот компаньон никак не годился.

Сбросив вещи на тумбу, Булавин сам не заметил, как достал телефон и открыл журнал контактов.

Как жаль, что старый друг Кузьмич остался в клубе. Тот, как никто другой знал, чего стоило возвращение в спорт для Глеба. А других близких товарищей он не нажил. После травмы со спортсменами из сборной больше не общался, а партнеры по бизнесу страсть к небу не разделяли. У них была своя страсть, простая и понятная - к деньгам.

Взгляд остановился на абоненте под названием "Головная боль", и сердце предательски екнуло в груди. В мыслях проносились картинки, одна соблазнительнее другой, а палец жал на кнопку вызова.

Все напоминало прыжок с парашютом, когда впереди призывно раскинулась высота, и стоит только посильнее оттолкнуться. "Вот только парашюта здесь не будет" - неожиданно вмешалось холодное сознание, и еще до начала гудков мужчина нажал на отбой.

Каким бы заманчивым ни казалось празднование возвращения в спорт в широкой кровати с пылкой молодой помощницей, цена расплаты слишком высока.

Через пятнадцать минут другая красавица, Ирина, уже садилась в такси. Ей даже в голову не пришло отказать любовнику в его неожиданном предложении. Другие мужчины всегда уходили на второй план, теряясь в тени Глеба Булавина. Ночь предвещала быть искрометной.

***

Карина в этот вечер так и не смогла уснуть. Мобильный предательски молчал, не оставляя даже малейшей надежды на заветный звонок. Пару раз с заманчивыми предложениями звонил Ферзь, один раз Кузьмич. Инструктор как-то вскользь спросил о новостях от Булавина, а потом замялся и перевел разговор в обычное рабочее русло.

Всю неделю она ждала, не оставляя ни на минуту телефон без присмотра. Мысленно прокручивала в голове все новые и новые фразы, которые хотела бы сказать дорогому шефу, завистливо наблюдала за счастливыми парочками в парке у дома и злилась.

Родители и подруги настойчиво пытались расспросить о загадочном ухажере, но Карина молчала. Глупо улыбалась, глядя на себя в зеркале, обнимала подушку по ночам, гладила живот, представляя каково это будет, носить под сердцем ребенка от любимого мужчины, и ждала.

Дни незаметно сменялись ночами, бежали один за другим, складывались в неделю. Завтра последний выходной, последний шанс на долгожданное свидание с ее упрямым самодуром-шефом.

Часы показывали одиннадцать вечера, когда, краснея от смущения, она набрала номер Глеба.

***

Телефон упрямо звонил у самого изголовья, оглушая любовников противной мелодией. Глеб выругался, но остановиться не мог.

Проклятое возбуждение уже больше часа не желало отпускать или подарить долгожданное удовлетворение. Ирина стонала, извивалась в очередном оргазме под ним, ласкала руками, губами, но тщетно. Как проклятый, после небольшой передышки, Глеб начинал все заново.

Раз за разом все яростнее вколачивался в горячее женское тело и зверел от отчаяния.

Телефон звонил, доводя мужчину до бешенства. Ирина почувствовала, как любовник сатанеет, до боли сжимая пальцами ее бедра, и сама дотянулась до трубки. На пике удовольствия, женские губы хрипло прошептали "Перезвоните позже", больше ничего говорить не понадобилось, абонент отключился сам.