Я так хочу

Вытирая плечом лицо, Лина вгляделась в дорогу. Под капот мчались цветные огни, бумажные фонарики. Напрягая зрение, она пыталась различить поворот. Свет фар выхватил гравий, бесформенную массу кустов...

– Чёрт!

Лина резко крутанула руль. Машину швырнуло на деревья. Заскрежетал металл, ремень безопасности резанул туловище пополам. Лина закричала. Но вопль булькнул в гортани, не достигнув связок. Лёгкие сдавило, они разрывались, требуя воздух. Рот разинулся, пальцы слепо шарили по сидению и наконец, нашли. Спасительный щелчок, и пояс со свистом отскочил. Тело вырвалось из тисков и обмякло. Чернота отпустила, оставляя после себя озноб.

– Ты как?

В дверной проем со стороны пассажирского сидения сунулась голова. Лина клацала зубами, она не могла ответить. Разум цеплялся за благостной наркоз дезориентации. Забвение было так близко... Почему она не умерла? Мягкий пиджак с резким запахом духов лёг на плечи. Лина уронила голову на сцепленные пальцы, которые всё стискивали руль.

– Нет, – всхлип скрутил горло спазмом, – нет...

Мужчина на соседнем сидении с минуту молчал. Затем потянулась к пиджаку на её плечах, вынул из кармана пластиковый пакетик.

– Давай, глотни.

Раскрытая ладонь обхватила подбородок, горячие пальцы втолкнули между зубов таблетку. Лина дернулась. Она замолотила кулаками нависшую тень, стараясь попасть ей в голову. Костяшки царапались о бороду, дверная ручка обдирала позвоночник. Свободной рукой незнакомец поймал запястья, прижал к бёдрам. Шёлковая ткань треснула под напором колена, которое зафиксировало кулаки. Лина задохнулась от боли и бешенства. Укусила ладонь, мешавшую дышать – её сменило отверстие фляги. Пересохший рот наполнился коньяком и кровью. Силы иссякали так быстро, будто жизнь выплёскивалась из мышц фонтаном. Апатия растекалась по обездвиженному телу, вытесняя ярость. Лина глотнула и закашлялась. Она больше не вырывалась. Хватка незнакомца постепенно ослабла, он чуть отодвинулся.

Лина вытерла рот о рукав пиджака:

– Я умру быстро?

– Ещё как.

Он прикурил и протянул сигарету. Уцелевшее лобовое стекло царапали ветки магнолии. Опавшие лепестки облепили очистительные щетки как грязный снег, среди мясистых листьев просматривалась кирпичная кладка стены. Смотреть было некуда. Лина затянулась, глядя в тупик.

– Ну как, получше?

В полумраке салона блеснули зубы. Лина повернулась. Различила узкое лицо, а может ей только казалось, что различила. Она не чувствовала мышцы. Тело вязло в липкой вате, в глазах плясали светлячки, голова кружилась. Лина хотела спросить мужчину, кто он такой, но слова упёрлись в зудящие десна.

– Давай, выпей ещё.

Она отпила из нескончаемой фляги. Внутри разгоралась тяжёлая жажда. Кривя губы, Лина жадно приложилась к узкому горлышку.

– Смотри, какая умница, – похвалил мужчина. – Ничего-ничего, все образуется.

Тёплая рука потихоньку растирала спину. Уронив подбородок, Лина дышала в ритме, который поднимался со дна живота. Салон пульсировал конфетным, приторным запахом цветов. Платье жалило кожу, но горячие ладони успокаивали. Лина тёрлась о них, выгибалась как кошка. Знала, что здорова, но её лихорадило. Высокая температура сворачивала кровь. Каменные сгустки рвали сосуды и стремились к сердцу, которое отбивало чечётку. Как больно! Она вся открытая рана. Она умерла в аварии...