Страница 7 из 14
По прибытии из колхоза вызвал меня к себе Фитерман: – Ну, как, не исчез твой энтузиазм? Тогда поедешь на другую волжскую ГЭС – Куйбышевскую им. В. И. Ленина. Там идёт ремонт на одной турбине, аналогичной турбинам ГЭС, на которой ты был. Тот же диаметр рабочего колеса, равный 9,3 метра, те же параметры турбины, та же мощность 109 тысяч кВт. Но эта ГЭС строилась раньше бывшей Сталинградской ГЭС, поэтому, все двадцать агрегатов смонтированы – в 1955–1957 годах, тоже за три года. Полетишь туда вместе с Николаем Козловым, старшим группы, опытным специалистом.
Через несколько дней после этого разговора я впервые в своей жизни летел на самолёте рейсом Ленинград – аэропорт Курумыч. И летел не просто на самолёте, а на ТУ-104, первом реактивном пассажирском самолёте в мире. Ни в одной стране не было тогда такого самолёта.
Два часа полёта, и мы приземлились в аэропорту Курумыч, расположенном недалеко от города Куйбышев (теперь – Самара). Там мы сели в автобус, на котором доехали до Волги, и, переехав её по плотине Куйбышевской ГЭС, добрались до города Жигулёвска, где остановились в гостинице.
Жигулёвск расположен на холмистой местности на правом берегу Волги. Где-то здесь, в районе Жигулёвских гор, когда-то укрывались разбойники, грабившие купцов, плывущих с товарами по Волге. Где-то здесь Стенька Разин, по преданию, кинул в волжскую воду персидскую княжну. Жигулёвск отличался от города Волжского не только гористостью и расположением на другом берегу Волги, но и другой архитектурой, так как город строился в сталинские времена. Добавьте ко всему этому волжский простор, ГЭС и плотину длиной более двух километров, по которой идут автомобили и поезда – останется неизгладимое впечатление.
Но нам с Николаем вначале не особо пришлось любоваться этими красотами. На ГЭС начался ремонт направляющего аппарата одной из турбин. До нас монтажники СГЭМа проделали большую работу, теперь надо было установить на место новые детали, которые к нашему приезду пришли с завода. Я не буду утомлять читателей техническими описаниями, чтобы они не уснули. Так как технология ремонта была отработана на предыдущем ремонте, больших проблем не возникало.
Почти в каждой командировке бывает что-то запоминающееся. Вот и на этот раз запомнились несколько почти курьёзных случаев. Первый случай произошёл уже через несколько дней после нашего приезда. Улетая в командировку, мы с Николаем не получили «командировочные», так как в кассе завода не было денег. По прибытии в Жигулёвск первым делом мы дали на завод телеграмму нашей секретарше Тамаре Ивановне: «Шлите по сто». Пока были деньги, мы неплохо питались в столовой ГЭС, завтракали и ужинали в гостинице, покупая продукты в магазине. По вечерам ходили в кино, по выходным, купаясь в Волге, попивали местное жигулёвское пиво в бутылках. Но деньги с завода всё не приходили, и когда в карманах осталось несколько рублей, мы перестали обедать и ходить в кино.
Кушать хотелось, и мы нашли выход. В обед мы шли на базар, где покупали несколько помидоров. Помидоры в тех местах были не только большие, но и спелые. Когда их резали, они буквально разваливались на части. С базара мы шли в городскую столовую и садились за стол, на котором стояла тарелка с нарезанным хлебом, или её приносили при нашем появлении. Тогда хлеб в столовых был бесплатный – ешь сколько хочешь. Сейчас в это трудно поверить, но были и такие времена. Кроме хлеба, на столах стояли солонки и приборы с горчицей, а иногда и с перцем. Официантке мы заказывали по два стакана чая за три копейки. Порезав помидоры, мы посыпали их солью и ели с чёрным хлебом, намазывая на хлеб горчицу. Эту еду мы запивали чаем. Девушки-официантки сочувствовали нам и клали много сахара в чай, он был очень сладкий. Такие чаепития продолжались несколько дней, пока нам, наконец, с завода не пришли деньги.
Запомнился другой случай, за который Николай меня сильно ругал, и который мог кончиться для меня печально. В выходной день мы решили съездить в Куйбышев на футбольный матч, в котором встречались местные «Крылья Советов» и ленинградский «Адмиралтеец». Была тогда в Ленинграде помимо «Зенита» такая команда.
С утра стояла сильная жара, и мы решили перед поездкой искупаться. Купаться с правого берега Волги было не совсем удобно, так как от плотины вдоль берега, на протяжении нескольких десятков метров, была натянута колючая проволока и ходил охранник. Это было сделано, чтобы в этом месте не ловили рыбу.
Поэтому в выходные дни многие местные и приезжие купались и загорали на песчаном выступе, примыкающем к нижней стороне плотины, находящемся с километр от берега. С другой стороны выступа была основная часть плотины с водосливом и шлюзами. Там же находился и главный фарватер Волги, по которому шло судоходство.
Утром мы пошли туда пешком, на пляже разделись до плавок и стали загорать и купаться. Перед командировкой я подстригся наголо и, чтобы голова не обгорела, носил тюбетейку, которую снимал, когда купался. Далеко никто не заплывал, так как ближе к правому берегу течение усиливалось. На всякий случай мы купались с Николаем вместе, а если – отдельно, то предупреждали друг друга.
Но однажды сняв тюбетейку, я пошёл купаться, не предупредив Николая, который в это время недалеко играл в волейбол. На этот раз я заплыл довольно далеко, и, наверное, чёрт меня попутал – я решил переплыть Волгу, которая в этом месте была шириной более километра. Я считал себя хорошим пловцом, но не учёл сильного течения воды и понемногу начал уставать. Плыть обратно было опасно, так как меня могло вынести в основной фарватер Волги, где ходили суда и катера, и я плыл изо всех сил к берегу.
На берег я вылез совсем без сил. Несмотря на все усилия, меня снесло ниже плотины ГЭС, наверное, с километр. Хотелось пить, к усталости добавилась боль от сожженных на солнце головы и плеч. Набрав каких-то лопухов, я надел их на голову и по жаре, в одних плавках, босиком, через кусты и деревья, пошёл по берегу к плотине. Пройдя мимо удивлённого моим видом охранника, я поднялся на плотину и двинулся по пешеходной дорожке. Мимо меня проезжали легковушки, грузовики и автобусы, прогрохотал товарный поезд. Встречные прохожие улыбались, глядя на мои лопухи и красное лицо. А я всё шёл и шёл, думая, когда всё это закончится.
Наконец, я дошёл по плотине до лестницы и спустился по ней. Ещё издали я заметил Николая, бегающего по пляжу. Увидав меня, он чуть ли не с кулаками набросился на меня:
– Где тебя носило, такой-сякой?… Прихожу на наше место, а тебя нигде нет, и в воде нигде нет. Одна кучка лежит на песке – брюки с рубашкой и сандалии с тюбетейкой. Думал, что ты уже утонул. Что я родителям скажу? В милицию уже кто-то сообщил – утонул, мол, парень из Ленинграда. Обещали приехать.
С трудом Николай успокоился, а потом, глядя на меня и мои лопухи, начал смеяться. Видно, тот ещё у меня видок был. Я молча скинул лопухи, надел тюбетейку и с жадностью выпил всю воду из бутылки, которая у нас была. Мы оделись, поднялись на плотину и сели в рейсовый автобус до Куйбышева. В городе мы перекусили и вовремя успели к началу матча. Народу на стадионе было много, игра шла с переменным успехом, атаки накатывались то на одни, то на другие ворота. Местные болельщики активно поддерживали «Крылья Советов», или «Крылышки», как они их ласково называли.
Почти весь первый тайм всё шло нормально, пока в конце тайма «Адмиралтеец» не забил гол. Гол был забит с пенальти, и, как посчитали болельщики, пенальти был назначен несправедливо. Атмосфера на стадионе резко изменилась. Болельщики начали кричать и кидать на поле разные предметы, а наши с Николаем радостные возгласы стали вызывать явное неодобрение у окружающих, особенно у сидящих сзади. В результате проявленной болельщиками не толерантности судьи и игроки «Адмиралтейца», чтобы в них меньше кидались, шли на перерыв в раздевалку в окружении игроков «Крылья Советов». В перерыве мы с Николаем, на всякий случай, тоже перебрались на самый верхний ряд.
Игра закончилась со счётом 1:0, и на трамвае мы поехали в гости к сестре Николая, сейчас уже не помню, то ли родной, то ли двоюродной. Там нас угостили хорошим обедом, а мою обгоревшую голову обмазали сметаной. Поздним вечером мы вернулись в Жигулёвск.