Страница 11 из 14
Курильские острова
Японцы, японцы. Везде только и слышишь, какие они умные, и как много они добились в жизни. Как и почему японцы этого добились, нам обычно не говорят, а если и говорят, то так, что ничего не поймёшь. А главное, не объясняют, как бы и нам такой жизни добиться.
Японскую жизнь по ТВ нам тоже показывают как-то однобоко. Показывают сборку автомобилей, быстрые поезда, небоскрёбы, разноцветную рекламу. Широкие и узкие улицы, залитые светом, заполненные транспортом и снующим, на вид довольным народом. Добавьте сюда легковушки во Владивостоке, самую долгую в мире жизнь и дзюдо. Да, забыл упомянуть ещё про суши, то самое суши, вывески которого у нас в Санкт-Петербурге висят на каждой второй забегаловке.
Правда, иногда нам показывают и японские неприятности: землетрясения, наводнения, аварии на атомной станции. Но, опять же, не говорят, почему японцы быстро с этим справляются. В отличие от наших чиновников, для которых даже выпадение снега зимой – явление неожиданное, они долго не могут с этой неприятностью справиться.
А тут, в который раз, опять о Курильских островах заговорили. Мечтают японцы забрать у нас то ли два, то ли четыре острова. И хотя японцы живут лучше нас с вами, похоже, им всё равно чего-то не хватает.
Мне лично не нравятся такие переговоры, мне больше нравится Шойгу. Он строит и ставит на островах что-то своё, и делает это по всему побережью, вплоть до Чукотки. И правильно делает Шойгу. Если отдадим японцам острова, на них быстро появятся американцы, поставят ракеты, закроют нам выход из Владивостока в Тихий океан. Вдобавок к этому японцы, наравне с нами, станут хозяевами богатейшего рыбой Охотского моря. Сейчас они там только браконьеры.
Говорят, что японцы так долго живут, потому что едят много рыбы. А отдадим острова – японцы ещё больше будут есть рыбы, крабов, устриц и всяких там мидий. И жить будут ещё дольше. А мы не будем жить дольше, так как будем есть рыбы меньше. Ведь с рыбой у нас и так не всё в порядке.
Спросите у любого прохожего, когда он последний раз ел крабов или устриц? В лучшем случае, на вас посмотрят, как на сумасшедшего или идиота, а в худшем, если примут ваши слова за издевательство, могут и по шее надавать.
Нельзя нам Курильские острова отдавать.
Об авторе:
Евгений Васильевич Балагуров
По окончании Политехнического института им. М. И. Калинина работал на Ленинградском металлическом заводе в отделе монтажа и надёжности СКБ «Гидротурбомаш», с 1987 года – его начальником. Занимался монтажом, ремонтом и сервисом гидротурбин на ГЭС СССР, России и за рубежом. С 1998 по 2007 годы в ОАО «Силовые машины» работал директором департамента и начальником отдела САУ ГЭС по подготовке и исполнению договоров, разработке и поставке цифровых панелей управления агрегатами для ГЭС в России и за рубежом.
Интересуюсь литературой и историей, особенно, литературой и историей России 19-ого – начала 20-ого столетий, обеих революций, гражданской и Великой отечественной войны. Собрал неплохую библиотеку, которая помогает мне в этом.
Леонид Петрович ГРИШИН
Три самки
Женщина шла по степи, полностью выжженной солнцем. Она шла в одном направлении. Она знала, куда идёт. Она определила себе на север – на север – там влага, там может быть жизнь. Опираясь на палку, женщина медленно двигалась вперёд. Рядом с ней шла девочка шести лет.
– Мама, я пить хочу.
– Потерпи немножко, потерпи, потерпишь?
– Да, мамочка, я могу потерпеть. Мамочка, можно я сзади пойду, чтобы двумя ручками держаться за платье?
– Да, можно.
Девочка, перебирая платье, встала сзади. Она не шла, она держалась худенькими ручками за подол платья и переставляла ножки, чтобы не упасть. Мама тащила её за собой.
Женщина смотрела вперёд, намечала себе ориентир и двигалась на него. Вчера в это время они подошли к хутору, но в хутор их не пустили. На околице возле колодца дежурили двое мужчин с ружьями.
– Мы своих не успеваем хоронить, – сказал ей один из них. – Иди, пока ноги у тебя ещё ходят. Может, там найдёшь что-нибудь, а здесь у нас ничего нет. У нас уже мор начался…
Но воды они дали. Дали напиться и помогли наполнить армейскую флягу.
Они продолжали идти. Шли долго. До тех пор, пока женщина не нашла вымоинку, которая не в этом году, а ещё, наверное, в прошлом или в позапрошлом осталась от паводка. Ветер нагнал в неё сухих листьев, и женщина обрадовалась: вечером здесь будет тепло, здесь можно устроить ночлег.
Мать отдала дочери последние крошки сухаря, которые остались в котомке. Девочка аккуратно брала в рот по крошечке и тщательно обсасывала каждую. Затем мать дала ей немного воды, а сама пожевала половинку оставшегося дубового жёлудя.
Утром она проснулась рано, когда небо ещё было в звёздах. Млечный Путь был ясно виден. Нужно идти на Полярную звезду, решила она. Там, наверное, были дожди, там, возможно, есть жизнь. Она поднялась, разбудила девочку, та покорно встала, и они побрели дальше.
Временами у женщины туманилось перед глазами, но она заставляла себя идти дальше и не останавливаться. Если упасть хоть один раз, то больше уже не встать. Ни ей, ни её ребёнку. Она с силой раскрывала глаза, вновь намечала ориентир, корректируя по солнцу направление, чтобы не ошибиться и не кружить по степи. Шла, с трудом переставляя ноги, опираясь на палку. За плечами пустая котомка, в которой только кастрюля, кружка, ложка и нож. Вот весь их скарб.
Она в очередной раз раскрыла глаза и выбрала себе ориентиром дерево. Прошла десять шагов, и вдруг в голове пронеслось – дерево! Она ещё раз широко раскрыла глаза и присмотрелась – да, это дерево. Настоящее зелёное дерево там, впереди. Нет, это не мираж, оно совсем недалеко, там, в ложбинке.
Ноги женщины сами собой начали ускоряться, но она почувствовала, что платье сзади начало натягиваться. Нет, нужно идти в одном темпе, дитё не успевает.
Теперь она неотрывно смотрела на это дерево. Как давно она не видела зелени! Кругом одна высохшая растительность, деревья, как прутья железные, стояли без листьев, а трава, словно проволока.
– Мамочка, я очень пить хочу, дай мне глоточек, – женщина услышала за спиной детский голос.
– Да, да, я тебе дам, – поспешила ответить она.
Мать остановилась и достала из сумки флягу.
– На, доченька, выпей. Два глоточка проглоти, а третий глоточек возьми в ротик и так и держи, так и иди. Скоро будет у нас вода, а может быть, и еда. Скоро будет.
Сама она также набрала в рот воды, закрутила флягу, проверила, плотно ли. И опять пошла, почувствовала натяжение платья – девочка шла за ней. Зелёные деревья приближались. Уже скоро можно будет остановиться. Но ноги не хотят быстро идти. И платье тянется – там дитё, её дитё. Они последний раз ели вчера. А до этого у них два дня ничего во рту не было.
Зима была малоснежная, а весной и летом ни одного дождя. Земля потрескалась от солнцепёка и отсутствия влаги, всё живое вымерло, птицы улетели, но впереди женщина видела оазис – клочок земли, где жизнь. Ей показалось, что она увидела вдалеке отблески солнца. Значит, там есть вода! Она шла, и к ней приближалась жизнь.
Она совсем близко. Вот дуб, на нём могут быть жёлуди. А это что за дерево? Это тютина, шелковица. Она подошла к ней, встала на колени и замерла. Под шелковицей были сушёные ягоды. Она взяла в руку одну, вторую. Сушёная шелковица! Она положила ягоду в рот – это было сейчас всё равно что конфетка!
Дочь присела рядом, совершенно не реагируя на происходящее. Мать сбросила котомку, вытащила кружку, набрала в неё с десяток ягод, залила водой и дала дочери.
– На, дочурочка, выпей.
– А что это, мама?
– Это очень вкусно, это сладко.
И дитё взяло своими тоненькими худенькими ручками кружку, сделало один глоточек… Девочка посмотрела на мать своими большими голубыми глазами: