Дела семейные

Эпилог.

 

Восемь месяцев спустя.

Ольга Николаевна сидела на диване в собственной гостиной, закинув ноги на валик. Рядом, на низком журнальном столике, стояла стеклянная ваза, больше половины наполненная карамельками в ярких обертках. Рядом с ней стояла еще одна ваза, поменьше, в которой были все те же карамельки. Только без оберток.

Сама Ольга Николаевна занималась на удивление странным делом. Она брала конфетки по одной, разворачивала их, саму карамельку кидала к тем, которые уже были развернуты, а обертку принималась аккуратно разравнивать и только после того, как убеждалась в том, что яркая фольга почти без загибов, складывала фантики в ровненькие кучки. По цветам.

- Оля, - Сергей Абвинцев стоял в дверях, наблюдая за женой. В выражении его лица можно было рассмотреть усталость, смешанную с тревогой. – Долго ты еще будешь ерундой заниматься? Оставь конфеты в покое.

Ольга Николаевна не отозвалась, потянулась за следующей конфеткой. Пушистый плед, которым она была укрыта, немного съехал, открывая большой живот.

- Оля, - не выдержал Сергей Абвинцев. – Ну, хватит уже. - Он приблизился к дивану и присел возле супруги.

Ольга Николаевна по-прежнему не сказала ни слова и как будто даже не заметила приближения мужа. Она аккуратно развернула фантик, сбросила круглую желтовато-зеленую карамельку в вазу, а саму обертку принялась разглаживать.

- Оля, перестань. Хватит дуться.

- Я не дуюсь, - тихо отозвалась Ольга Николаевна, откладывая ровненький фантик в стопку точно таких же и потянулась за следующей конфетой.

Сергей хмыкнул и отодвинул вазу на такое расстояние, чтобы супруга не могла дотянуться.

- Отдай, - тихо, но в то же время требовательно попросила Ольга, старательно избегая смотреть мужу в глаза.

- Оля, ты меня пугаешь.

- Не поверишь, Абвинцев, я и сама боюсь. Так боюсь, что места себе найти не могу.

- Да, ладно. Не первый же раз, - Сергей постарался произнести эти слова как можно более беспечно, но супругу обмануть не удалось – в голосе его слышались тревожные нотки.

- Сереж, мне уже пятьдесят скоро, а я рожать собралась. Думаешь, у меня нет повода для того, чтобы бояться?

- Оль, ну… не ты первая не ты последняя и потом…

- Что потом? Вот что?

- Все хорошо будет, Оль. Все будет хорошо.

- Ты во всем виноват, - беззлобно прошипела Ольга Николаевна. – Только ты. Подумать только, Абвинцев, на пятом десятке!! Это же уму непостижимо!! В моем возрасте люди уже на пенсию собираются, а я рожать буду.

- Оль, - Сергей вздохнул, опустил голову. – Ну, сколько можно?

- Сколько нужно. И вообще… ты вроде в офис собирался? Вот и езжай.

- Оля, - страдальчески вздохнул Абвинцев. – Ну, хватит дуться. Ну…

Ольга Николаевна демонстративно всхлипнула.

- Хочешь чего-нибудь? – пошел на крайние меры задабривания супруги Сергей.

- Фисташкового мороженого, буженины и соленых огурцов, - не растерялась Ольга Николаевна. – И не поверишь, так почему-то захотелось темного пива.

- Хорошо, - кивнул уже наученный горьким опытом, Абвинцев, - сейчас съезжу в магазин и все куплю. Ты только прекращай ерундой заниматься.

Он поцеловал супругу и вышел, а Ольга Николаевна, отбросив в вазу не до конца развернутую конфету с удовольствием потянулась. Настроение вдруг резко улучшилось, плакать перехотелось, и жизнь стала казаться не такой уж и безрадостной.

Известие о беременности Ольги стало для четы Абвинцевых полной неожиданностью. Ни сама Оля, ни Сергей даже представить не могли, что с ними может произойти нечто подобное. К тому же, как выяснилось после очередного сеанса врача, Абвинцевы ожидали двойню. Это стало если и не ударом, то шоком точно. А потом пришел страх.

Поздняя беременность протекала не слишком хорошо. Возраст давал о себе знать, и у Ольги сильно отекали ноги, болела спина, появились проблемы с давлением, почти половину срока ее мучила тошнота по утрам, настроение менялось со скоростью света, вот только что она была спокойна и расслаблена, а в следующее мгновение заливалась горючими слезами. И вроде бы сама понимала, что все это гормоны и так далее, но ничего не могла поделать. Оттого и третировала мужа. И сама переживала не меньше.

- Первые два раза это было намного проще, - жаловалась Ольга Валентине Ивановне.

- Первые два раза и ты была в два раза моложе, - парировала домработница.

Сергей тоже переживал за супругу. Волновался очень, крутился вокруг нее как наседка, предупреждая малейшее желание и исполняя любой каприз. Он, как и Ольга, все еще не мог поверить до конца в то, что совсем скоро в их семье появится еще два младенца.

Лиза так и не вернулась из Европы. После прохождения реабилитационного курса, она уехала во Францию и записалась там на какие-то подготовительные курсы архитекторов, после которых, планировала вернуться домой и поступать в университет уже здесь. Желание учиться на архитектора она не утратила, а теперь, когда никто не мешал ей, шла к своей цели семимильными шагами.

Она очень сильно изменилась за прошедшие месяцы. Повзрослела, замкнулась. Связи с семьей не прервала, общалась с братом и отцом, делилась своими успехами и планами, рассказывала о Париже и буквально заваливала их фотографиями и видеоотчетами. А вот с Ольгой их отношения прежними так и не стали.  И, несмотря на то, что они общались, связывались друг с другом каждую неделю и могли нормально разговаривать, прежней доверительности не осталось.

Ольгу это печалило. Сначала она пыталась пробиться сквозь отчужденность дочери, но Сергей уговорил не спешить.

- Пусть она успокоится, вернется домой. Все наладится со временем, - успокаивал он супругу, - Лиза хорошая девочка, добрая. И она не злится на тебя и ненависти в ней нет. Просто, ей пришлось тяжело из-за всего этого, вот она и пытается отстраниться. Это пройдет.