Страница 2 из 94
- Вагнера. Правильно говорить - Вагнера, - нахожу в себе силы ответить. – Как ты экзамены сдал, если таких простых вещей не знаешь?
- Дерзишь? Да, детка, продолжай, мне это нравится, - Алекс хищно улыбается, вжимает меня в шкафчик, надежно фиксируя, и принимается вылизывать мою шею. Омерзительно до тошноты. Очень хочу врезать ему, но мне тоже не улыбается провести неделю в карцере. Если б там было тепло, сыто и весело, Алекс бы меня уже трахнул. А так ограничивается только ощупыванием и играми с языком.
Меня, как обычно, спасает звонок. Компания резко снимается с места и уносится прочь: им совсем в другой корпус. Я поправляю джинсы и футболку, стягиваю волосы в лохматый хвост и иду на матан. Слюна быстро схватывается на моей шее, и кожу начинает стягивать, а у меня как назло нет влажных салфеток.
- Элис, вы снова опоздали, - математик с укором смотрит на меня поверх очков, но я-то знаю, что он и без них все отлично видит, и сейчас рассматривает меня. Вот он кратко облизнул пересохшие губы и кивнул мне на первую парту: остальные, разумеется, уже заняты, чтобы у меня не осталось выбора. Все хотят смотреть на тау, а не на доску. Как же меня достали их взгляды.
Сажусь за парту, подношу запястье с закрепленным на нем вотчем к панели авторизации, и система выдает приветствие. Приятно общаться с компьютером: ему пофиг, альфа ты, гамма или тау.
- Скоро вступительные экзамены, - тем временем говорит учитель, - так что сегодня у вас тренировочный тест, как вы уже наверняка знаете из расписания. Если закончите раньше положенного, можете быть свободны.
Есть! Тест для меня – не проблема. Мой IQ, к счастью, ничем не уступает внешности. Сейчас по-быстрому отрешаю и свалю отсюда, пока в коридорах никого нет. Этим придуркам на него понадобится больше трех часов, особенно, если они будут пялиться на мою спину, мне же и полутора хватит. Честно говоря, я и за час могу все решить, но затуманенный взгляд учителя отвлекает. Он уже минуту потирает пальцем о кончик языка: хотел, видно, послюнявить, чтобы листочки свои перелистать, и завис, глядя на мою шею. Интересно, сколько человек будет претендовать на мое тело, как только мне исполнится восемнадцать? И как это будет? Они будут присылать мне письма на вотч? Или подарки с записками под дверью оставлять? Или, как Алекс, будут зажимать по всем углам? Претендовать на меня сейчас они не могут: комитет по заботе о несовершеннолетних упрячет их в тюрьму быстро и надолго. Но что будет через два дня?
С тестом справляюсь с легкостью: такой и альфы без труда решат. Учитель некоторое время настоятельно рекомендует мне проверить работу, но я-то знаю, что ему просто хочется продлить удовольствие: он наверняка еще только начал мысленно раздевать меня. Наш математик – человек дотошный. Не удивлюсь, если в своих мечтах он мысленно укладывает снятые с меня вещи в аккуратные стопочки и поправляет невидимые складочки. После моей настойчивой просьбы о сдаче работы он все-таки принимает мой файл и позволяет мне выйти. Свобода.
Вот когда в коридорах так пусто и тихо, я начинаю даже любить нашу академию: тихое гудение старых ламп, пружинящий пластик под ногами, кое-где оторванный и заботливо привинченный обратно. Обшарпанные стены, смешные плакаты – все такое старое, родное. Но задерживаться здесь не стоит: скоро перемена, а мне не хотелось бы встретить еще одного «воздыхателя». Заглядываю в столовую, по-быстрому перехватываю обед, пока здесь пусто. Да, сегодня же пятница! Нужно сходить к старику Рихарду, узнать, как он там и не нужно ли чем помочь.
Рихард – мой «дедушка». Его назначил мне комитет по заботе о несовершеннолетних как старшего товарища. Эту систему создали тридцать лет назад, когда появились на свет первые клоны: их было немного, и никаких школ и яслей, конечно же, тогда еще не было. Несколько людей в возрасте, которые еще помнили, что такое семья, взяли на себя заботу о малышах. Когда дети выросли, а их «приемные родители» постарели, то забота понадобилась уже пожилым людям. Конечно, со временем сформировалась неплохая система образования, но и по сей день к каждому ребенку приставлен свой «дедушка», чтобы молодое поколение гармоничнее развивалось, а пожилым людям обеспечивались забота и внимание.
Рихард довольно стар: ему 86 лет, и свои детство и молодость он провел на Земле. Я люблю бывать у него, хотя в каюте довольно неприятно пахнет: Рихард страдает от саркомы и с большим трудом обслуживает себя. Два раза в день его навещает медбрат, помогает ему ходить в туалет и мыться, меняет простыни, но этого все равно недостаточно. Хирург давно вырезал Рихарду опухоль, а потом у деда случился рецидив, и теперь он почти не встает.
- Привет, - говорю ему, заходя в каюту. Сигналка пиликает приветствием, словив позывной от моего вотча.
- О, Элис, - Рихард разлепляет пересохшие губы и с трудом улыбается мне. – Рад тебя видеть. Как хорошо, что ты здесь. Я тут собрал пару вещей – хотел тебе подарить на совершеннолетие. Загляни в коробку на столе.