Страница 2 из 134
Вот уже год и три месяца как я попала в этот мир. За все это время я не подвинулась к своей цели ни на йоту. Даже возможности не было видно, даже вероятности. Шанс есть всегда, даже если он один на миллион, говорите? Ну-ну.
Все это время я, так или иначе, гоняла в голове все, что произошло со мной в тот день когда я попала в этот мир.
Анализировала, что же все-таки случилось, как так произошло, что меня вышвырнуло из моего уютного мира (с горячей водой, эх, мечта, центральным отоплением и декларацией о правах человека ) в этот. Чужой, отсталый, враждебный, с присутствием странной магии.
Разбирала по крупицам, по секундам и не находила ничего.
Вот я выхожу из здания суда, радуясь, что удалось решить все мирно. И Юр на меня не в обиде. Он только вздохнул с облегчением, избавившись от брака который стал для нас обоих обузой.
Вот захожу в кафе, где с Маришкой пьем кофе и едим пирожные: она корзиночку с ягодами, а я свой любимый тирамису. Болтаем « о вечном женском».
И она недоумевает, почему это я сама попросила развод с Юрой, а я объясняю, что мы, он и я, как это глупо не прозвучит, банально не сошлись характерами. Правда поняли это поздно, успев заключить основанный на страсти брак, которая, пыхнув как спичка, оставила нас обоих ни с чем. Разные интересы, разные устремления, все разное и никак не желающее сочетаться и привыкать. Грустно.
Вот обнимаемся на выходе из кафе, прощаясь, Маришке надо бежать на работу.
А я, заскочив по пути в аптеку, топаю домой, ругая начинающийся дождь. Потому, что нет ничего неприятнее, чем промокшие, дубовые от воды, джинсы и хлюпающие кроссовки. Да и документы в рюкзачке могут промокнуть. Хорошо хоть куртка не промокает.
А дождь лил стеной и громыхал молниями, не собираясь заканчиваться, поэтому я решила срезать дорогу через парк. Хоть немного, но деревья защищали от льющей с неба воды. И путь получался короче.
Сколько раз я корила себя за это желание сэкономить несколько минут, не размокла бы. Однако понесла меня нелегкая через этот злосчастный парк.
Вот я шагнула в ворота парка, почему- то вокруг запахло озоном, в воздухе что –то, гулко, то-ли булькнуло, то-ли ухнуло и меня отшвырнуло в колючие кусты шиповника разросшиеся вокруг тропинки.
В первый момент я решила, что молния попала в трансформаторную будку, одну из тех, что стояли у ворот парка, и она взорвалась. Поэтому поспешила выбраться из кустов. Электрические провода на мокрой земле вещь весьма опасная как рассказывают нам на уроках физики. Однако кусты заканчиваться никак не хотели, были странно густыми и малопроходимыми . А когда, наконец, я выдралась из колючек, то не сразу заметила, что земля сухая, над головой светит, совсем не похожее на осеннее, солнце, и тропинки, там где она должна быть, не наблюдается.
А дальше, немножко запаниковав, пометавшись в разные стороны и поплакав, я четыре дня брела по лесу, пытаясь выйти «к цивилизации». Без еды и без сна.
В сумке-рюкзаке у меня были документы, небольшая косметичка, кошелек, ключи от квартиры, телефон. Купленные в аптеке непонятно зачем термо- носки ядовито-розового цвета, свеженькая нераспакованная пачка бактерицидных пластырей: целых сто штук. Пачка обезболивающего и всякий мусор, вроде ножа для бумаги, ненужных чеков, фольги от шоколадки. Ничего, что могло бы помочь человеку оказавшемуся в глухом лесу.
Когда темнело я сворачивалась в корнях деревьев комком. Прикрывалась курткой и дрожала от холода до самого рассвета, зажав нож для бумаги в кулаке, но спать не могла, мешали голод и страх. Скрипели и подвывали от ветра в кронах деревья, перелаивались в темноте ночные звери, птицы пели свои песни. Весь этот шум держал в постоянном напряжении. Казалось, что вот-вот выйдет на мягких лапах какой-нибудь дикий зверь. И останутся от меня, как в сказке про козлика, рожки да ножки. Разжечь каким -либо образом костер почему- то не приходило в контуженную страхом и межмировым переходом голову.
Днем изматывала жара и насекомые. Все происходящее вокруг казалось дурным и странным сном. Когда на четвертые сутки, утром, я все- таки вышла по ручью к реке, недалеко, кстати, от места на котором я сейчас нахожусь, и увидела там танцующую на этом самом белом песке Анею, то решила, что сошла с ума.
Села на песок и сначала засмеялась, а потом и заплакала. Засмеялась потому, что все-таки вышла «к цивилизации», а заплакала потому, что глядя на Анею как-то сразу поняла, что это не мой мир. Она подошла ко мне, оценивающе оглядела со всех сторон, и сказала:
-Странно, я хотела вызвать духа леса, а пришла ты,- с этими словами она осторожно вытерла мои мокрые щеки.
Ну это я потом уточнила, когда научилась разговаривать на местном наречии. Первый месяц у меня случилась акклиматизация, с высоченной температурой и со всеми остальными, крайне неприятными, сопутствующими явлениями.
Анея, буквально притащившая меня на себе в деревню, в свой дом, возилась со мной как с младенцем. Отпаивала травами, откармливала странной местной едой, которую мой желудок наотрез отказывался принимать. Без конца разговаривала и я, потихоньку, начала понимать, что она говорит. Сначала отдельными словами, потом целыми предложениями.
Позже, когда я начала вставать и помогать по хозяйству, Анея начала меня учить читать и писать. Правда, подозреваю, что диалект мой весьма просторечен, да еще и с акцентом.
Я вынырнула из задумчивости. Пошевелила пальцами на ногах, с неохотой надела ботинки. Поднялась, сделала пару наклонов в стороны, потянулась разминая уставшие мышцы и замерла выпучив глаза от удивления.
На мелководье лежал большой, в человеческий рост темный сверток. Да и формой весьма напоминающий спеленатого человека. Вода лениво шлепала об него, как будто стараясь вытолкнуть непрошенного гостя на берег. Вот так сюрприз.