Страница 3 из 105
- А как должно быть? - лукаво поинтересовалась старушка.
От ее интонации я рассмеялась.
- Не знаю, но мне кажется, иногда, что я не живу, а существую что ли...
- Бывает и такое. Все оттого, что душе не спокойно.
- Не слушайте меня. Это все от дурости, не умею ценить то, что у меня есть.
- Ты не права, деточка. Когда души не на своем месте, то страдают сильно, от этого никакая жизнь не в радость, даже если все ладно, будешь мучиться. Вот ты точно не на своем месте, поэтому и болит душа.
- У меня грудь болит. - поправила я.
- Болит она у тебя от памяти, забыть не может, вот и болит. А душа, она всегда к центру жмется, чтобы греть все тело и заодно подальше от головы быть, а то сильно они друг другу мешают.
- Очень может быть.
- Не на своем ты месте, детка! - уверенно заявила бабушка и хлопнула себя по колену.
- И что делать? - с какой-то странной надеждой спросила я. Мне вдруг подумалось, что сейчас она скажет что-то и меня осенит, а потом я буду благодарить Бога за эту встречу на скамейке.
- Это у тебя надо спросить! - рассмеялась она. - Если хочешь домой, туда, где твоей душе хорошо - это одно. А если хочешь привыкнуть, то надо просто терпеть и ждать. Душа, какая б не была, она ведь ко всему привыкает, только дай время.
- А если домой хочу? - в голову почему-то забрела мысль о смерти и могильном покое, который принято называть домом.
- Не все так просто. Твоя душа, она ведь не глупая, ведь выбор был. Не просто ж так она выбрала чужбину. Значит, были причины.
- Странные вещи вы говорите, - призналась я, окончательно переставая ее понимать. Чувствовалось, что она говорит очень умные вещи, мудрые вещи, а я просто молодая и не улавливаю сути.
Она внимательно на меня посмотрела, так внимательно, что я вздрогнула. Еще никогда я не видела такого взгляда. Часто в литературе встречаешь выражение: "он смотрел прямо в душу", но я всегда думала, что это красивая метафора для проницательного взгляда, а сейчас я уяснила, что никакая эта не метафора, а реальность. Я даже поверила в существование у меня души.
- Я думаю, - задумчиво начала она, не отрывая от меня глаз, - что тебе домой пора. Мала ты еще гулять где вздумается.
- Мне уже двадцать пять! - даже обиделась я, непонятно на что.
Она рассмеялась, причем так красиво, что я заслушалась.
- Да, тебе двадцать пять! - улыбнулась она, а потом нахмурилась. - Не только тебе плохо, детка. А я не люблю, когда плохо из-за помощи. Не правильно это, когда слово свое сдержишь, а тебе потом еще и боком оно выходит. Не по закону это. Ты, прости меня, потеряла я тебя, вот и мечется душа, по дому скучает.
- Что?
Она еще раз тепло улыбнулась, очень ласково, как умеют улыбаться только по-настоящему добрые люди.
- Интересная ты, есть в тебе что-то ладное. Ты только расти, люби, мудрей. Может еще и встретимся. А пока, прими мои благодарности. - Она чуть наклонилась вперед, а я вдруг поняла, что больше не слышу в ее голосе старческой хрипотцы. Теперь голос был явно молодым и... сильным. Да, пожалуй, это самое подходящее слово. В нем чувствовалась сила, какая-то потаенная мощь. Бывают такие люди, которые вызывают уважение одним своим видом и непоколебимой уверенностью, сейчас у старушки был именно такой голос, хотелось склониться в поклоне, как в древние времена.
А когда бабушка выпрямилась, я едва не вскрикнула.
Ее лицо стремительно молодело. В сети много роликов, где монтированы фотографии и показано, как человек стареет, так вот с бабушкой было то же самое только наоборот. Пока я, открыв рот, таращилась на нее, она резко положила ладонь мне на грудь, паралельно грудине, так что ее центр оказался на том самом месте, где кололо, и чуть надавила. Ни боли, ничего плохого я не почувствовала, только легкий толчок - и свет померк.
"Ну мы по-па-ли!" - выдала моя соображалка, отключаясь первой. А я еще слышала веселый, совершенной чистый женский смех.