Страница 59 из 71
Уйти. Убежать. Не было сил ни секунды находиться в этом доме. Её месть, да, она свершилась, но задела не только виновника. Марина знала, что по делу проходили еще какие-то люди, но считала, раз их призвали к ответу, значит, виноваты. Её интересовал только один.
Сейчас она впервые увидела настоящие плоды своей мести. Разрушенная семья, крах карьеры Владимира, смерть самого дорогого Максиму человека. Вот она – цена ее мести, которую вместо Марины заплатил кто-то другой. Заплатили невинные люди.
Увязая каблуками в размытой после ночного дождя дороге, она слышала сзади удивленные оклики Макса и его отца. Потом остался только Макс. Вот её схватили за плечо и остановили, грубо развернув на себя. Женщину колотило, как в лихорадке, как будто не так давно отступившая болезнь вернулась снова.
- Марин, что случилось? Что за побег? – он тяжело дышал после бега.
- Я не могу. Не могу ничего объяснить. Все это большая ошибка. Я тебя не заслужила. Мне нужно уехать прямо сейчас.
- Нет.
Она плакала, сжав руками жесткую ткань его ветровки, которую он так и не успел снять в доме. Её обняли. Марина позволила себе насладиться прикосновениями любимых рук. Последний раз. Даже если она расскажет ему, и он простит. А так и будет, без сомнения. Она не простит сама себя. Не сможет видеть людей, жизнь которых так хладнокровно сломала, пусть и нечаянно, пусть и случайно. Убийца не может смотреть в глаза жертве. Нет сил, нет смелости. Есть сердце. Но лучше бы его не было. Тогда она смогла бы, не дрогнув, быть с ними рядом, слушать рассказы о прекрасном брате Володе и его несчастной судьбе, наслаждаться теплом и добротой. Смогла бы смотреть на грустный взгляд Макса при воспоминаниях о матери и не чувствовать разрывающую изнутри боль. Но, увы, у нее было это чертово защемленное сейчас чувством вины сердце.
Когда слезы кончились, Марина собрала, наконец, волю в кулак, чтобы расстаться с этим запахом, этими руками, этим человеком.
- А теперь рассказывай, - строго потребовал Макс, удерживая в руках отчаянно сопротивляющуюся женщину. – Что случилось?
- Отпусти, отпусти, отпусти, - шептала она, как заклинание, которое не желало работать.
- Нет, - сильные руки прижали к себе еще сильнее. – Никогда. Рассказывай.
Ещё немного побившись в его руках, Марина сдалась. Как ему противостоять? Как противостоять голосу, который проникает под кожу и забирает волю? Как противостоять рукам, от прикосновений которых тело превращается в податливую глину? Как противостоять человеку, которого любишь до такой степени, что сердце вот-вот откажется биться из-за одной единственной мысли о разлуке?
- Это я виновата, Макс. Я посадила твоего брата в тюрьму. Из-за меня твоя мама испытала потрясение и умерла. Это моя месть, Макс, привела к этому. Те фото на стене. Твой брат на всех из них с Роговым – человеком, который разбил меня на кусочки, уничтожил и получил свое наказание. Мне было все равно сколько еще людей пострадает, хотелось только, чтобы комфортная жизнь этого ублюдка была разрушена. В итоге я разрушила жизнь и твоей семьи, Макс. Я не смогу быть с тобой, умирая от угрызений совести. Улыбаться Сергею, зная, что из-за меня его сын в тюрьме, а любимая женщина мертва. Я не могу.
Художник молчал, не выпуская её из объятий. Марина слышала бешеный стук его сердца, сбитое дыхание и больше не пыталась вырваться. Он решает, что-то обдумывает, пытается переварить. Оттолкнет? Очевидно.
Но понятия очевидно и Максим Кравцов редко были совместимы. Она совсем забыла об этом.
- Тогда компенсируй, - произнес он через несколько минут, растянувшихся в вечность. – Компенсируй мне то тепло, которого я лишился по твоей милости. Возмести мне семью, которую потерял. Не убегай. Будь со мной. Люби меня. Ты должна мне много тепла, очень много и я требую его от тебя.
Марина чуть отстранилась и подняла на него удивленный взгляд. Напряженное лицо, сжавшиеся в тонкую ниточку губы, волосы прилипли ко лбу.
- Макс, что ты несешь? Отпусти меня, наконец. Зачем тебе та, кто разрушил твою семью? – попыталась вразумить. Но ей не дали закончить самоуничижительную речь. Он целовал ее долго, будто рассказывая, передавая и горечь, и боль, и напряжение. Все, что смущало сейчас его душу. Всё, что вызвала в нем Марина своим побегом. Парень боялся ее потерять и не скрывал этого ни секунды.
- Ты ничего не разрушала. Почему ты вечно взваливаешь всю ответственность на себя? Думаешь, мой брат был идиотом? Он занимался этим проектом, он ставил подписи под документами. Возможно, был в курсе грязных делишек компании, за которые пострадал. Не ты руководила его рукой, Марина. Он сделал это сам и сам же за это расплачивается. То, что ты помогла тайному стать явным – это благородное дело. Честный поступок. Да, из мести, но имеет ли это значение? Это его вина, Марина, не твоя. Его и Рогова. Володька не думал о семье, влезая в эти дела. Я потерял из-за этого мать, так почему должен терять и тебя, скажи? – Макс снова прижал ее к себе, не желая отпускать ни на секунду. Свою сумасшедшую, слишком мнительную женщину, которая пытается взвалить на себя ответственность за целый мир.
- Я не знаю,- все, что ответила. Охваченная эмоциями, Марина не могла оценить ситуацию с такой стороны. Даже так, вообще не могла оценивать. Просто чувствовала бесконечную внутреннюю боль и винила во всем себя. То, о чем сказал сейчас Макс, требовало раздумий и спокойствия. Понять, уложить в голове и принять какое-то решение. Это ей нужно. – Можно подумать? Взять паузу?
Парень вздрогнул, как будто она залепила ему пощечину, но голос звучал спокойно:
- Хорошо. Думай, сколько нужно. Я отвезу тебя домой.
Марина молча брела следом за художником, проваливаясь каблуками в грязь. Как она вообще так далеко убежала? Не чувствовала ведь, что дорога размыта и босоножки на тонком каблуке не вариант для забега на длинные дистанции по влажному песку и глине.