Страница 42 из 124
- Дочь, все, что я сейчас говорю, относится только ко мне и к твоей маме. Ты к нашим… разногласиям не имеешь никакого отношения, и мы оба любим тебя одинаково сильно.
- Значит, ты с мамой несчастный?
- Мама несчастна со мной тоже. И чтобы не мучать друг друга, мы решили пожить отдельно… Но это не означает, что я не буду твоим папой и перестану приходить к тебе! Я всегда-всегда буду рядом, слышишь? – жестко и серьезно проговорил Сережа, а Настя вдруг сморщилась, собираясь заплакать.
- Так… ты не любишь маму больше? Теперь ты любишь тетю Женю, и вы будете жить вместе, и у тебя родится другая дочка, а я… а я… Но… почему ты не любишь маму?? Все… все же хорошо было… О-она же лучше… чем… тетя Женя… - Настя начала плакать, а Сережа, чувствуя тупые, болезненные удары сердца, быстро подсел к ней и обнял ее, тесно прижав ее к себе и мысленно ругая себя последними словами… Вот к чему приводят браки без любви. Разбитое сердце еще одной маленькой девочки, которая ни коим образом не заслужила эту боль…
- Настенька… Ну… ну не плачь… Я понимаю, это тяжело для тебя… Нет, конечно, тетя Женя не лучше твоей мамы, твоя мама всегда была и останется самой-самой, ты не должна в этом сомневаться! Слышишь? Тетя Женя просто… другая. Я не чувствую себя плохо рядом с ней, я…
- Пап… - прошептала Настя, расширенными, блестящими от слез глазами посмотрев на него и вцепившись в рукав его пиджака. – А… а может… ты будешь делать то, что хочет мама, а мама будет делать то, что хочешь ты? Так вы не будете несчастными… И… и ты снова сможешь к нам вернуться! А, пап?? Давай так попробуем! Я с мамой поговорю, я ее уговорю, чтобы она все делала, чтобы тебе нравилось! Это же… так просто, папочка! – в ее взгляде засветился луч надежды, и Сережа проклял себя сто тысяч раз, но все-таки с трудом выдавил:
- Нет, Настена… Боюсь, у нас не получится.
- Получится, получится!!! Я вам помогу, ты только вернись, папочка, мне плохо без тебя, папа, папа, папочка…
Настя рыдала, уткнувшись в его пиджак, сердце Сережи рвалось со страшной силой, а душа, казалось, сжималась где-то в груди, готовая оторваться и взмыть в небо, лишь бы только оставить тело предателя, который так бездумно пошел на этот договорной брак, и также бездумно завел ребенка, не подозревая о возможных серьезных последствиях для него в дальнейшем. Вина туго сдавила горло, не давая вздохнуть, и Сережа, прижав к себе Настю как можно сильнее, отчаянно зашептал ей на ухо:
- Настя, пойми, послушай, в жизни не всегда бывает так, что мы делаем только то, что нам хочется. Иногда приходится жертвовать чем-то во благо другим, иногда приходится отказываться от чего-то, а иногда мы теряем что-то ценное для себя. Но запомни навсегда одну вещь: не зависимо от того, где я живу и как далеко, сколько раз в неделю мы будем видеться и сможем ли когда-нибудь снова стать с твоей мамой хорошими друзьями, я клянусь тебе своей жизнью – я всегда буду любить тебя, помогать и защищать, я всегда буду рядом, пока я жив, ты слышишь?!? Это останется неизменным, и я никогда, никогда, никогда тебя не оставлю, понимаешь? Понимаешь? Настя? Насть?
Настя всхлипнула несколько раз, а затем Сережа услышал, как рыдания постепенно стали сходить на нет… У детей очень подвижная психика – сейчас они плачут навзрыд так, будто наступил конец света, а через секунду могут уже весело улыбаться и играть с друзьями. Вот и Сережина дочка, медленно выпрямившись, очень серьезно, и с каким-то особенным, чувственным напором и ожиданием подняла на него мокрые от слез глаза и, продолжая судорожно всхлипывать, но уже не плача, проговорила дрожащим голосом:
- Ты точно меня не бросишь? Ты будешь приходить?? А как часто мы будем видеться??
Сережа вздохнул с облегчением. Приняла. Она приняла ситуацию, ну или, по крайней мере, уложила ее в своей голове и дальше будет отталкиваться от уже понятной ей точки опоры… Но никакая правда и никакое смирение с действительностью не заглушат ее боль, не излечат ее травму… только лишь время, которое ожесточит ее память об этом событии и забросает новыми образами и восприятием, надуманным ею же самой… И во что это выльется в будущем Насти – один Бог знает, а потому, лишь усердное стремление удержать эту связь может смягчить обстоятельства.
- Точно, Настя. Я никогда тебя не брошу и буду приходить так часто, как разрешит мне твоя мама. – «или суд», - подумал он про себя, но Настя уже немного успокоилась и улыбнулась чему-то своему, а потом проговорила:
- Папа, давай эту пиццу доедим, а домой еще закажем с собой, ладно? Ты же сегодня со мной побудешь еще? Ты же не уйдешь сейчас? – с надеждой и сильной тревогой уточнила она, а Сережа улыбнулся, умирая от нежности к ней.
- Побуду-побуду. Хорошо, доедай и выбирай в меню все, что хочешь – заберем домой.
- Ура!!! Пицца, пицца!!! – закричала она и захлопала в ладоши, будто сто лет таких изысков не едала и это не в ее желудок пятнадцатью минутами ранее уже плотненько упали три нехилых кусочка.