Страница 93 из 126
Эйден
Неделя в столице была равносильная месяцу на каторге. Да, я утрирую. Вряд ли можно сравнить труд на каменноугольных копях за пайку и званные вечера в высшем обществе. С другой стороны, каждый раз, возвращаясь из Сантониума, я был готов добровольно вооружиться кирхой. Раздражало все: жеманные улыбки, светская вежливость, игра в «ничего-не-происходит». И больше всего меня сводил с ума отец.
Я скинул плащ и поймал за локоть горничную, которая пыталась проскочить мимо, отделавшись кивком в знак приветствия:
-Где Элеонора?
-Не знаю, сэр. Возможно в саду с детьми, сэр.
-С детьми? - Я удивленно посмотрел на девушку, но выпытывать у нее, откуда у моей рыжей птички появились дети за неделю моего отсутствия не стал.
Раньше, чем увидел девушку, я услышал ее заливистый смех. Мелодичный, как множество серебряных колокольчиков. Он переплетался с детскими голосами, заполнявшими сад, но был слышен и узнаваем даже в этом хоре ребятни, которым девушка действительно себя окружила.
Элеонора МакАртур, выпускница пансиона благородных девиц, бегала по моему заднему двору за детьми моей прислуги. На глаза ей надели платок и дети не переставая хлопали в ладоши, кружась вокруг девушки. Элеонора явно им подыгрывала, постоянно проходя мимо и делая вид, что совершенно не может ориентироваться без одного из органов чувств.
Я шагнул вперед, пройдя между кустами рододендрона и вышел на площадку, которую дети и дама, с повадками ребенка, выбрали для игр. Четверо малышей сразу притихли, заметив меня, но я прижал палец ко рту, прося не выдавать моего присутствия. Сорванцы понимающие и хитро заулыбались.
-Эй, чего вы замолчали? Попрятались? Это не честно! - Возмутилась Элеонора, сверкая улыбкой и, выставив вперед руки, пошла прямо на меня.
Я поднял руки и хлопнул. Она прислушалась и сделала еще шаг ко мне. Я отошел чуть вправо, хлопнув в ладоши еще пару раз. А это действительно весело! Хлоп-хлоп. Девушка быстро подскочила ко мне и схватила за полы пиджака, ожидая, очевидно, что ловит кого-то не столь высокого:
-Попал... - Не знаю, что именно выдало Элеоноре ее оплошность, но она резво сдернула платок с лица, и ликующее выражение сменилось шоком. - Ты!
-Ты так удивлена, как будто я здесь не живу.
Было приятно смотреть, как ее лицо заливает красноватый оттенок. Девушка была смуглой и когда смущалась не выглядела, как будто кто-то брызнул ей в лицо багровой краской, чтобы разбавить бледность, ведь именно так смотрелась добрая часть двора. Нет, Элеонора и тут утерла всем нос, и на ее скулах стыдливо распускались розы, делая ее еще прекраснее и невероятно юной. Как я заметил еще давно, в Элеоноре легко сочеталась детская наивность и непосредственность с женственностью. Страстная натура авантюрщицы свободно уживалась с леди. И это впечатляло.
-Но ты же уехал в Сантониум.
-Оттуда, по твоему, не возвращаются? - Скептически изогнул бровь я.
Самообладание возвращалось к девушке. Она хмыкнула и сняла повязку, все еще висевшую на шее, аккуратно сложив ее. Я кивнул застывшей в паре шагов от нас ребятне и те, давясь смехом, сразу скрылись в кустах, как стайка испуганных воробьев. Элеонора на мой жест поморщилась, но промолчала. Я предложил девушке согнутую в локте руку, молчаливо приглашая пройтись со мной по саду, с небольшой задержкой она ее приняла.
-И как дела в нашей яркой столице?
-Это светская вежливость или тебе, правда, интересно?
-Это светская вежливость и мне, правда, интересно. – Не стала отметать ни один из вариантов девушка.
Я хмыкнул и пожал плечами.
-Ты не будешь отвечать? - Надулась рыжая.
-Задай какой-нибудь другой вопрос. И я отвечу.
Мимо нас пролетела бабочка. Узорчатые крылышки трепетали. Элеонора проводила ее взглядом. Вопросов больше не было.
Я поднял руку и сорвал бледно-розовый цветок с куста. Роза — королева всех цветов. Сочетает в себе опасные, колкие шипы и прекрасные бутоны. Опасность и наивность. Не так ли я думал недавно о девушке, идущей рядом? Осторожно обломав два шипа, я погладил нежные лепестки большим пальцем. Затем остановился и, повернувшись к своей спутнице, осторожно вдел цветок в ее густые, чуть спутанные от беготни и детских забав волосы. Она не стала возражать против этого жеста, лишь чуть поправила розу левой рукой:
-Знаешь, думаю, этот подарок мне нравится больше иных. - Хитро улыбнулась эта рыжая лиса.
Ну да, потребность привозить Элеоноре подарки появилась как-то внезапно. Но все мои попытки добиться ее искренней радости терпели крах. То, от чего иные барышни трепетали, заставляло ее лишь вежливо улыбаться и благодарить меня. И вот, цветок в ее волосах распустил свои бутоны и заставил засиять ее ярко-синие глаза. Кто бы знал. Глядя на нее, я осознал кое-что важное для меня. Я чувствовал, что ее совершенно не волнует лорд Батори. И я надеялся, что ее интересует Эйден.
-Может, мне стоит подарить тебе весь сад? - Прошептал я, охваченный тем непонятным, давящим чувством, что вызывала во мне ее улыбка.
Носик, чуть тронутый веснушками, как будто поцелованный солнцем, сморщился:
-Любишь же ты утрировать. - Девушка снова двинулась вперед, пользуясь тем, что я больше не держу ее под руку.
-У меня есть еще один подарок. Точнее, не совсем подарок. - Я достал из кармана пиджака письмо.
Глаза девушки загорелись:
-Это мне? - Она быстро взяла конверт из протянутой руки. - Он вскрыт! - Возмущенно ахнула она и одарила меня злым взглядом.