Страница 112 из 126
Я убеждал себя, что преследовал только личные выгоды, желая заполучить эту девушку. Я мог утереть нос отцу, обладая ею. Я мог доказать миру, чего стою. Что я умнее их всех. Но все это оказалось ложью. Все мои мысли рассыпались в прах. Лгать самому себе... Разве это не самое жалкое поведение? И все же, именно это я пытался делать каждый день, смотря на Элеонору. Ведь на самом деле, с того момента, как я увидел ее в шатре мятежников... С момента, когда червовый и пиковый тузы легли на сукно стола... С тех пор я желал обладать ею. Но вот она, судьба. Все же она не вознесла меня на верх, она свергла меня в самую пучину собственноручно сотворенного ада.
-Все это не имеет значения. Больше ты его не увидишь.
Страх проскочил в ее глазах. Она не боялась меня, не боялась умереть от чьего-то клинка, но всерьез испугалась, когда поняла, что может не встретиться с этим отбросом.
-Что ты имеешь в виду? Эйден, ты не понимаешь. Все что происходит касается не только нас с тобой, это гораздо...
-Серьезнее? Опаснее? Смертельнее? Элеонора. Я уже говорил тебе, и повторю снова: ты принадлежишь мне. Лишь я могу обладать тобой. Касаться тебя. Любить тебя.
Девушка с шумом втянула воздух, отчего ее грудь чуть приподнялась в плотном корсете. Желание освободить ее от корсета и лишней одежды стало почти осязаемым. Я желал ее всю, без остатка.
Моя.
Лишь эта рыжая девчонка одна в целом мире смогла воскресить во мне утраченные чувства. Чувства, которые я не в силах был объяснить и даже не пытался. И прямо сейчас она будила во мне внутренних демонов.
-Эйден, ты чудовище! - Крикнула она.
-Верно.
-Псих!
-Конечно.
-Эгоистичная сволочь!
-Бе-зу-слов-но.
-Ур... - Я проглотил последний нелестный эпитет в свой адрес, закрывая ее ротик поцелуем вместо кляпа.
Секундное замешательство и маленькие тонкий пальцы уже вцепились в мои плечи, а затем скользнули вверх, зарываясь в волосы и вызывая во мне глухой стон. Ее губы раскрылись, впуская меня в горячий рот.
Полные губы были сладкими, и это не образное выражение из дешевого бульварного романа. Она вся была сладкая, как будто в детстве пила цветочный нектар вместо материнского молока и этот вкус остался на ее устах, ее коже.
Я крепче сжал девушку в своих объятиях, желая чувствовать ее всю, каждый изгиб тела и сантиметр кожи, горевший пламенем. Какая она горячая. Она была пламенем в моих руках. Огнем, который люди всегда искали. Огнем, который дарует свет и жизнь. Она стала моим светом и моей жизнью.
Ее язык будто был создан для того, чтобы приносить удовольствия. Движения стали интенсивнее, откровеннее. Наш поцелуй становился глубже, интимнее. Тело девушки трепетало и таяло в моих руках, сильнее прижимаясь. Нежная с виду, этот ангел так прекрасно владел искусством порока, что буквально сводило меня с ума. Неожиданно в голове снова возникла мысль, что овладеть такими навыками моя (моя, ничья больше) девушка могла на уроках у этого проклятого андабата, преступившего закон. Осознание этого разозлило меня, как ни что иное. Я оторвался от губ девушки, тяжело дыша. Дыхание Элеоноры вторило моему: сбивчивое, рваное, горячее и манящее. Ее губы припухли и влажно блестели. Глаза были будто поддернуты дурманом. Черт возьми, она прекрасна.
-Ты - мое проклятье. И мне еще предстоит гореть за тебя в аду.
Не глядя на девушку, все еще находящуюся во власти эмоций и желания, я позвал охрану.
-Отведите мисс Элеонор Макартур в ее комнату и не выпускайте без моего разрешения.
Элеонора
Когда мне было 15 лет к нам, на Запад, приезжал зоопарк. Спонсоры расщедрились и отправили девушек академии, отличившихся в чем-либо, на экскурсию, в качестве поощрения. В пятьдесят таких счастливчиков волею судеб попала и я. Выиграла соревнования по конкуру.
Вид животных меня восхитил и все они запомнились мне надолго: от игривых мартышек, что скакали по канатам, до огромного слона с невероятно добрым выражением морды. Но прямо сейчас я отчетливо представила перед собой тигра. Именно от его клетки я не хотела уходить. Именно тогда у меня сжалось сердце, и я желала, чтобы его выпустили на волю.
Тигр был совсем молодой, зоопарк получил его в подарок от каких-то охотников. У него была прекрасная, блестящая шерсть. Гибкое тело представителя грозного семейства кошачьих было насыщенно-оранжевого цвета и покрыто черными полосами. Но больше всего меня поразили его глаза: ярко-голубые, они тревожно сверкали. Говорят, что такие глаза могли быть только у белых тигров.
Животное ни секунды не находилось в покое. Зверь постоянно мелькал то в одном, то в другом конце небольшой клетки. Его хвост нервно бил по полу, изредка выметая мелкий сор или поднимая пыль. Он ненавидел неволю, он ненавидел железные прутья, он ненавидел людей, что его здесь заперли и был прав. Этот зверь не был создан для клетки. Никто не был.
Почему я почувствовала тогда такое безграничное понимание его чувств? Может потому, что сама того не ведая, я жила до совершеннолетия в клетке. Я совершенно не знала, каков мир за пределами академии. Я верила, что он широк и прекрасен. Что нам мир прекрасен. Я не знала о страданиях людей, о зачистках — подобных кровавому жертвоприношению, о власти высших.
Ну а прямо сейчас я, рыжая девочка с синими глазами, точно также как тот редкий тигр, мерила шагами свою комнату. Тринадцать четыре шага от входа до противоположной стены. Двадцать шагов от двери ванной комнаты до окна. Вот и весь периметр, что был в моем распоряжении последние четыре дня. Сколько минуло в часах могу сказать только интуитивно, потому что их я разбила на вторые сутки заточения. Но четыре дня! За это время могло произойти что угодно...