Если бы

– Теперь, поговорим о тебе!

– Успеется. Расскажи ещё о муже.

– Эм... – Натали подняла глаза в потолок, – ну… Грэг блондин, ему тридцать, и он красавец! Вылитый Бред Пит! Да, ты и сама увидишь! Он присоединится к нам, ровно… – она бросила взгляд на золотые часы от Тиффани, охватившие сиянием тонкое запястье, – через двадцать минут.

Натали по-детски обрадовалась сложной дизайнерской конструкции поданного десерта и с аппетитом атаковала сливочный замок.

– Теперь твоя очередь, – заявила она с полным ртом.

– У меня все замечательно. Два года в Эл-Эй. Работаю на Диану Родригес, – Лина мягко улыбнулась, глядя как Натали облизывает ложечку. – Недавно получила повышение: третий месяц я личный ассистент Дианы – правая рука Дома Моды Родригес.

– Ничего себе! – Натали подняла ошарашенные глаза. – У меня две пары умопомрачительных туфель от "Родригес" на вот таком каблуке! – она широко развела большой и указательный палец. – Не представляешь, как они действуют на мужчин!

– Неужели ещё существуют другие мужчины?

– Нет. Но, я же не слепая! Замечаю, как они косятся и как в ответ коситься Грэг, – засмеялась Натали и наклонилась над столом, приблизив порозовевшее лицо: – Значит, у нас получилось, Линка? Всё, как мы хотели?

– Да, – улыбаясь, ответила Лина и немного помолчав, добавила: – Всё, как хотели.

Высокий мужчина, в безупречном деловом костюме и белой рубашке оттеняющей смуглую кожу, вошёл в ресторан. Натали просияла, помахала рукой. Улыбаясь, он подошёл к их столику, склонился и нежно поцеловал подставленную щёчку.

Лина подняла глаза: широкоплечий муж Натали выглядел скорее атлетом, чем банкиром. Сходство с Бредом Питом ограничивалось светлой шевелюрой. Но открытое лицо экзотично красиво сочетанием выгоревших на солнце вьющихся волос и раскосых, почти монгольских черных глаз под такими же темными бровями.

Лина непроизвольно потёрла ладони: хотелось, тут же, на салфетке, набросать гордый профиль с тонким орлиным носом и аристократической горбинкой.

– Грэгори Метаксас, позвольте представить вам, Василину Калетник, мою дражайшую подругу, – преувеличенно торжественно произнесла Натали.

Лина протянула руку. Грэг крепко пожал её, задержался на её лице внимательным взглядом и улыбнулся.

– Вуаля! Официальная часть позади! – воскликнула Натали, вскочила и подтолкнула мужа к Лине: – А теперь, хорошенько обнимитесь! О! Подружитесь, пожалуйста! Вы сделаете меня счастливой!

Грэг осторожно похлопал Лину по спине:

– Надеюсь, вы привыкли? – произнёс над ухом густой бас.

Закусив губу, Лина молча кивнула. Она едва сдерживала смех, слегка посочувствовав здоровяку.

– Я уже говорила, что Грэгори на самом деле никакой ни Грэгори, а самый настоящий Григориос? Он так давно вращается в англоязычном мире, что для всех стал просто Грэгом! Представь себе, Грэг – настоящий грек! – сверкая глазами, тараторила Натали. – Ну, разве не мило?

– Невероятно мило! – в один голос ответила Лина с Метаксасом, жутко гримасничая, чтобы не покатится со смеху и не напугать подошедшего официанта.

Торопливо переходя длинный широкий коридор на сорок четвёртом этаже, Лина рассеянно постукивала папкой по бедру. Снова прокручивала в голове итог совещания, улавливая смутное беспокойство для которого не было видимых причин: сроки под контролем, бюджеты соблюдены, что само по себе, успех... Но, ощущение неудовлетворённости, только нарастало.

Пытаясь определить источник тревоги, Лина глубоко задумалась. Глядя прямо перед собой, она не замечала проплывающих мимо лиц, не отвечая на приветствия.

Модный Дом Родригес, созданный в начале двадцатых годов разорившейся на родине испанской аристократкой Ауророй Кастелланой де Родригес Крус – бабушкой Дианы – с первых дней существования в сыром маленьким ателье на задворках Нью-Йорка, с двумя модистками, одной из которых была сама Аурора, бросил вызов общественным устоям, как в довоенное, так и послевоенное время – откровенным духом бунтарства.

Платья, созданные испанской красавицей, требовали от клиенток изрядной смелости граничащей с дерзостью и совершенных женских пропорций. На подобный эксперимент были способны не многие: аристократическое общество Нью-Йорка объявило молодую модистку – символом непристойности, на долгие годы, изгнав из своих рядов.

Засучив рукава, Аурора продолжала усердно работать. Появившись однажды на благотворительном приёме у первой леди, она с гордо поднятой головой держала тонкими пальцами сигарету, беседуя с элитой страны о политике и социальных проблемах в наряде собственного изготовления: откровенно мужской крой, прямыми линиями вызывающе подчёркивал изгибы девичьего тела. Мужчины дрожащими руками подносили зажжённые спички, мечтали первыми поднести огонёк к порхающей в воздухе сигарете, а дамы выпрыгивали из платьев, желая поближе разглядеть, обманчиво простой фасон юбки испанки. На следующий день у скромного ателье выстроились толпы.

Лина досконально изучила историю Дома Моды Родригес. Ей нравилось проводить свободное время, исследуя пыльные архивы. Она рассматривала довоенные модели, выполненные карандашом рукой самой Ауроры, восхищалась твёрдостью её духа, целеустремлённостью и природной чистотой вкуса, граничащей с небрежностью, которую могла позволить себе лишь настоящая аристократка, впитавшая со многими поколениями придворных дам – изысканную безыскусность.

Для Лины, Аурора Кастеллана, была Ван Гог от моды, опередившей своё время. Бренд «Родригес» с лёгкостью завоевал Америку и Европу, двигаясь со скорость истребителя, сметая любые преграды на пути и постепенно закрепляя за собой узнаваемые черты, отражающиеся в каждой новой коллекции. Безупречная элегантность простых линий, стала основной концепцией дома. Американки считали Аурору Родригес – своей Коко Шанель.